Война сердец
Шрифт:
Вопреки сомнениям Данте, его переговоры с народом прошли удачно. Он втиснулся в толпу, делая вид, что ищет кого-то в списках, и, навострив уши, вслушался в болтовню. Сразу уловил недовольство и злобные интонации в голосах людей.
— Когда же этому конец? — возмущался бородатый мужчина в залатанной одежде. — Сил нет никаких. Люди мрут как мухи.
— Я похоронил жену, — пожаловался его сосед — мужчина с усиками, подкрученными лихо вверх.
— А я сестру и сына, — вздохнула сухопарая старушка в чепчике.
— У нас много соседей поумирало, а я каждый раз боюсь за
— А списки всё больше и больше, — посетовал бородатый в заплатах.
— А что все говорят, неужто нет никакой надежды? — нервно теребила старушка свой чепчик.
— Видимо, нет, алькальд же хочет уничтожить город, — усатый гневно помахал кулаком.
— В каком смысле? — удивился старик.
— Да в прямом. Говорят, будто бы у него есть лекарство от этой чёртовой заразы, — объяснил усатый. — Но он скрывает его от людей, чтоб все неугодные ему померли, понимаете? А ежели сам заболеет, так он лекарство выпьет и опять здоров, вот и не боится. Мерзкий Иуда!
— Да вы что?! Как-то не верится даже! — всплеснула руками старушка.
— А вы поверьте, уж будьте любезны.
Данте примкнул к говорившим вплотную.
— Но неужто нельзя заставить алькальда отдать нам это лекарство? — вопросил старик.
— Похоже, нет.
— Но это в наших силах! — влез Данте.
Люди оглянулись и уставились на него. Он стушевался — не выносил внимания к себе. Но никто этого не заметил. Чтобы не смущать народ своей внешностью, Данте предусмотрительно заплел волосы в косу и надел широкополую шляпу, прикрыв ею лоб и глаза. Костюм гаучо и вид юноши, молодой, сильный, энергичный, внушил отчаявшимся людям доверие.
— Что вы имеете ввиду? — спросил бородатый.
— Если это лекарство существует и оно у алькальда, не надо дожидаться его милости. Мы должны пойти и забрать лекарство сами.
— То есть?
— Нас много, а алькальд один, — продолжил Данте воодушевлённо. — Если мы все, здесь присутствующие, или хотя бы половина из нас, ворвёмся в ратушу, он обязан будет отдать нам лекарство. Он будет бессилен. Кто он один против нас? Муравей против слонов.
Данте говорил это так громко и уверенно, что не прошло и пяти минут, как толпа окружила его кольцом. Лица у многих посветлели.
— Власть выбирает народ! — выкрикивал Данте. — А народ — это мы. Если власть идёт против народа, её свергают. Раз алькальд хочет погубить всех нас, так долой его!
Народ одобрительно загудел, и голос Данте утонул в пучине гвалта.
— А парень ведь прав!
— Давно пора положить этому конец!
— Нас много, а он один!
— Долой алькальда!
— Он не за нас, а против нас!
Данте сам не понял, как ему удалось заболтать этих людей, ведь даром красноречия он никогда не обладал. Амарилис была права — все так напуганы, что готовы на всё, лишь бы спастись от эпидемии.
Тут же на месте толпа провозгласила Данте своим лидером и условилась: сегодня ночью они пойдут штурмовать ратушу.
— Только не забудьте взять оружие, — советовал старик с лорнетом. — У кого какое
— А нам уже всё равно от чего подыхать! — выкрикнул бородатый в заплатах. — От чумы али от выстрелов. Всё одно. Так хотя бы мы сдохнем героями, и никто не скажет, будто мы ничегошеньки не сделали для своих родных!
— Правильно! Правильно!
— Вперёд на ратушу!
— Плевать на жандармов, они едят с рук у алькальда!
— Долой алькальда!
Ещё около получаса люди кричали у стен ратуши, а потом разбежались по домам готовиться к ночной вылазке.
— Вот так! — властно сказал Данте, оставшись один. После столь удачного заговора у него будто крылья выросли, и в сапфировых глазах зажглось что-то недоброе.
Куда идти Данте не знал, не к Эстелле же обратно. И в «Маску» не пойдёт. Он задумал нечто чудовищное, возможно сегодня же ночью их всех упекут в тюрьму. Надо ли компрометировать сеньора Нестора да и вообще кого бы то ни было?
Так, вместе с Янгус Данте вернулся на реку и улёгся на берегу, накрыв лицо шляпой. И его сморил сон. Приснился ему реальный эпизод из жизни, когда Маурисио пытал его на глазах у Эстеллы. И почему это вдруг всплыло в подсознании через столько лет? Самое удивительное, в этом сне Данте не ощущал себя жертвой. Он был палачом. Он поднимал хлыст, нанося удар за ударом, и испытывал наслаждение. А Эстелла плакала. Её обезумевшее лицо он тоже помнит. Ну ничего, это ей полезно.
Данте никак не мог выбраться из этого дурацкого сна. Разбудила его Янгус. Сев к нему на грудь, она сбросила с него шляпу и завопила. Данте не реагировал, и тогда Янгус клюнула его в нос. И он ощутил своё тело, траву, ветерок, колышущий волосы. Открыл глаза. Крича, Янгус метнулась ввысь и спряталась на дереве. Он смерил её недоуменным взглядом. Что за мерзкий сон? А, кстати, уже темнеет, пора идти.
Приведя себя в порядок, Данте присвистнул, подзывая Янгус, и тронулся в обратный путь. Из оружия у него при себе был кинжал с изображением парадисы на рукояти.
Как было условлено ранее, заговорщики собрались в конюшне на улице Ремесленников. По мере прибытия всех мужчин, что желали участвовать в штурме, толпа завернула за угол, пройдя два квартала, и остановилась перед ратушей. Часовых поблизости не наблюдалось, ночь стояла тёмная и тихая — даже ветер не шевелил листья. Мужчины (всего их было около двадцати) перелезли через забор и добежали до парадного входа. Каменная дверь ратуши была закрыта изнутри наглухо. На окнах — решётки.
— Тогда через крышу! — скомандовал Данте.
Отыскав пожарную лестницу, люди поочерёдно забрались наверх и — ура! — чердачный люк оказался незаперт. Подцепив крышку, Данте открыл люк и первый спустился вниз, в темноту мерно спящего здания. Другие последовали за ним. Миновав пару неосвещенных коридоров, заговорщики попали в галерею второго этажа и тут чуть не напоролись на трёх часовых, что спали, сидя на стульях и уткнувшись головами друг в друга. Шума они не услышали, и Данте на цыпочках провёл всех за собой.