Война сердец
Шрифт:
— Да, отдайте его нам, мы знаем, что оно у вас есть, — добавил старик с дубинкой.
— Мы хотим спасти своих родных.
— Мы не уйдём, пока не получим лекарство.
— А ежели не отдадите, мы вас порешим, ей богу! — пригрозил бородатый с вертелом наперевес.
Алькальд сглотнул, косясь на вертел, и поёрзал по креслу.
— К-к-какое ещё лекарство?
— От чумы.
— От чумы нет лекарства. А и было бы, я-то тут причём? Я политик, а не лекарь!
— А притом! — старик вышел вперёд. — Знаем мы, вы можете всех людей от этого мора избавить. Но вы ж не хотите, жаждете, чтоб весь город вымер.
— Мы не уйдём, пока не получим ответы на все вопросы, — добавил Данте сурово.
У алькальда
— Нет, я, конечно, знал что мои политические оппоненты готовы придумать что угодно, но такой бред я слышу впервые, — беспомощно сказал он. — Друзья, у меня нет лекарств, я ничем не могу вам помочь.
— Тогда мы вас убьём! — завопили люди, размахивая своим оружием.
— Спокойно, спокойно, без рукоприкладства! — остановил всех Данте, закрывая алькальда собой. — Мы не преступники, сеньор, мы отчаявшиеся люди, мы хотим спасти своих близких.
— Но я тут не причём! — закатил глаза алькальд. — Я не лекарь, поймите, я не разбираюсь в лекарствах. У меня нет возможности вам помочь. Я и сам был бы рад остановить чуму, но в данном случае я бессилен.
Однако, люди так распалились, что готовы были погромить всё в кабинете, а заодно насадить алькальда на вертел, как куропатку.
— Прошу вас, не надо агрессии! — убеждал Данте. — Мы же договаривались — без кровопролития. Не хватало нам всем угодить в тюрьму.
— Лучше уж в тюрьме сдохнуть, чем смотреть как твои родные помирают! — кричал плюгавый плосколицый человечек, размахивая топором.
— Стало быть, ты их предводитель? — покосился алькальд на Данте.
— Ну я, — тот задрал вверх подбородок.
— Значит так, я желаю остаться наедине с вашим главарём! — объявил алькальд. — Иначе мы ни о чём не договоримся. Все остальные подождите за дверью.
— Мы никуда не уйдём!
— Нет, мы хотим послушать чего вы скажете!
Данте сообразил, что Алехандро Фрейтас вроде человек неплохой и сам идёт на компромисс. Теперь он, Данте, должен сыграть свою роль миротворца. С трудом, но ему удалось убедить толпу выйти из кабинета. Глядя на этих людей, Данте десять раз пожалел, что с ними связался. Чересчур ограничены. Не видят дальше собственного носа. Люди иного уровня развития никогда не поймут того, кто стоит выше их. Хотя сам Данте не был шибко грамотный, но считал себя гораздо развитей обезьяны, от которой все эти люди явно недалеко ушли.
— Присаживайся, — велел алькальд, когда они остались вдвоём, и указал на стул напротив себя.
Данте сел, скрестив руки на груди и приняв выжидающе-оборонительную позу.
— Так вот, надеюсь ты, как лидер этой шайки, умнее их. Пастух не может быть глупее овец, иначе какой из него пастух, — сеньор Фрейтас нетерпеливо потеребил перо в чернильнице. — У меня нет лекарства от чумы, повторяю ещё раз. Я не могу ничем помочь ни городу, ни этим людям. Я уже сделал всё возможное. Я издал указ, запрещающий массовые сборы. Бесполезно. Вы хотите спастись от чумы и сами же разносите заразу, собираясь толпами, как сейчас, например. Я запретил купаться в водоёмах, но дураки всё равно туда лезут. Я запретил службы и закрыл церковь на время эпидемии. Потому что мессы — это огромная куча людей, часть из которых явно уже заражены. И что ты думаешь: они возмущаются и говорят, будто я запретил им молиться. Вместе с этим чёртовым падре Антонио они обвиняют меня в богохульстве, уверяя, что это бог наслал на город чуму из-за закрытия церкви. Я запретил бесконтрольную продажу алкоголя, ибо от страха у людей сносит флюгеры, и они устраивают попойки. Не представляешь, сколько в последнее время развелось пьяниц! Так они кричат, что я лишил их единственного удовольствия — выпивки. Потом они сочли, что молоко, воск и паучьи лапки — это панацея от болезни и устроили такой психоз, что пришлось запретить их массовую продажу, чтобы люди
Данте был весьма далёк от политики, но речи алькальда ему понравились. По крайней мере, он услышал в них смысл и вполне справедливый упрёк в адрес народа.
— Никто меня не подсылал, — спокойно сказал он. — Я не имею отношения к политике и уж тем более к падре Антонио, — и Данте улыбнулся, так рассмешила его мысль он его якобы сотрудничестве с падре.
Алехандро Фрейтаса эта улыбка озадачила, и он уставился на Данте ещё внимательней, чтобы при случае поймать того на лжи.
— Допустим, я вам поверю, — продолжил Данте. — Я даже больше склонен верить вам, чем всяким слухам, но люди, что пришли со мной, не умеют даже писать, зато обладают ослиным упрямством. Как по-вашему, сеньор, я должен заставить их вам поверить? Их близкие умирают и они в отчаянии, а кто-то воспользовался этим, вбив в их головы ересь про лекарство. Страх овладел всем городом, а вы даже пальцем не шевелите.
— Я тебя понимаю, — смягчился алькальд. — Но и ты меня пойми. Я не вызывал эту чуму из-под земли. Предположительно, её принесли крысы, которые расплодились в подвале храма Святой Аны. Мы их, конечно, вытравили, но крысы они и есть крысы. Да и падре Антонио вовек не признается, что это он раскормил крыс, будет валить всё на бога или на дьявола. Лицемерный тип.
Данте не удержался и захихикал — впервые он встретил человека, который говорил про священника в недобром ключе. А уж каков этот падре Антонио на самом деле Данте знал хорошо. Вовек он не забудет, как тот приказывал его пытать. Губы сеньора Фрейтаса тоже тронула улыбка. Он налил Данте стакан ликера и предложил сигару. Данте не отказался.
— Раз ты их лидер и привёл их сюда, значит, у тебя тоже есть своя цель? — спросил алькальд, щурясь и цедя ликёр крошечными глоточками. — Подобное шествие возглавляют либо безумные энтузиасты, либо люди, которые преследуют определённую цель, убеждая тупых баранов следовать за ними в качестве группы поддержки. Так кто ты на самом деле, парень?
— Скорее второе, хотя, может, кто-то и счёл бы меня безумцем, — признался Данте, откидываясь на спинку кресла. — Но у меня и правда есть своя цель. Без неё я не стал бы этого делать. По мне, так пусть все они катятся в преисподнюю и умирают толпами, мне нет до них дела.
— Вот как? — приподнял брови алькальд. — Что же тебе нужно?
— Я хочу спасти от смерти дорогого мне человека, — честно признался Данте.
— А мне показалось, ты умнее этого сброда. Неужели и ты поверил в эту чушь про лекарство?
— Ммм... не совсем, — Данте закурил сигару — он уже забыл, когда в последний раз курил, и чуть не закашлялся, хотя сигара была превосходного качества. — Идя сюда, я сразу был уверен, что никакого лекарства у вас нет.
— Тогда я совсем тебя не понимаю.
— У вас есть одна вещь, сеньор, которая пригодится для изготовления лекарства от чумы, — прямо сказал Данте.
Он вдруг решил не следовать совету Амарилис, а поступить иначе. Людей, конечно, придётся надуть, но с алькальдом было бы неплохо договориться. Он не станет унижаться и выпрашивать вознаграждение, он заключит сделку, как в своё время Тибурон, когда забрал у него перстень.
— Погоди, я не понял. Какое лекарство? Кто-то может его приготовить? — не поверил своим ушам алькальд.