Война сердец

Darina Naar

— Я видел сон, — сказал Данте тихо. Эстелла так и не поняла, к кому он обращался, похоже, ко всем. — Пламя, много пламени, и я в нём горел. А потом прилетела Янгус и огонь погас. И я вдруг проснулся. Что происходит?

— Всё хорошо, теперь всё будет хорошо, Данте, — голос Ии напоминал звон рождественских колокольчиков.

— А где Янгус? — Данте растерянно погладил единорога по гриве. Изумруд на пальце его сверкал и вращался в оправе.

— Янгус — это я, — просто сказала Ия, подходя ближе.

— Что-что?

— Янгус — ненастоящая птица. И никогда не была настоящей. Янгус — это заколдованная девушка, — объявил Салазар издали.

Когти его впивались Эстелле в шею, выпуская ей под кожу струйки магии. Девушка дрожала, и он это чувствовал, от чего злился ещё

сильнее. У Эстеллы шею свело от боли, но она седьмым чувством ощущала, что Салазар издевается не только над ней, но и над собой тоже — сердце у него стучало как у кролика при виде удава.

— Янгус — это я, — повторила Ия.

Присев рядом с Данте на корточки, она погладила его волосы. Те вновь отросли, став ещё гуще, ещё шелковистей, и чуть-чуть светились, будто на них сидели светлячки. Данте покосился на женщину, не понимая, какого дьявола она к нему лезет.

— Ты спас меня трижды, Данте. В первый раз, когда не позволил охотнику застрелить меня в лесу. Во второй раз, когда напоил своей кровью. И в третий раз, когда вытащил из этого подземелья. Тот человек, — Ия опасливо взглянула на Салазара, но он смотрел в эстеллин затылок, — многоликое чудовище, способное обернуться и в дряхлого старика, и в красивого юношу. Он сделал меня своей пленницей. Пленницей этого мерзкого дома, прекрасного, но пугающего. Я не знаю, что сподвигло его и что я ему сделала, но, когда я попыталась отсюда выбраться, он превратил меня в птицу. И выпустил на волю. А ты взял меня к себе. Все эти годы я была рядом с тобой и оберегала тебя, Данте. А когда, после казни на площади, мы попали сюда, этот человек больше не захотел меня отпускать. Ему не понравилось, что, став птицей, я помогала тебе. Я видела, как он разговаривал через зеркало с этой девушкой, — она глянула на Эстеллу. — Я мало понимала что происходит, потому что ничего помнила — магия уничтожила мою память. Но однажды, когда колдун отвлёкся, я связалась с Эстеллой через зеркало и посоветовала ей найти женщину, что умеет превращаться в кошку. Я боялась женщину-кошку, но думала, что она враг этого колдуна. К несчастью оказалось, что то зеркало может сохранять всё в своей памяти, и колдун узнал, что я разговаривала с Эстеллой. Он кричал, будто я испортила его планы, и заколдовал меня, введя в глубокий сон. Но ты пришёл снова, Данте, и спас меня. А когда Эстелла свела меня с той злой ведьмой, я опять угодила в ловушку. И я поняла, что эти два колдуна заодно. Они преследуют меня уже много лет. Женщина-кошка хотела меня убить, и я чудом спаслась. Я нашла в её доме волшебное зелье, с помощью которого можно было превратиться в животное. Выпив его, я снова стала Янгус. И тогда я вспомнила кто я и что я. И нашла тебя, Данте, — Ия ласково обняла его за плечи, но он дёрнулся, выражая недовольство, — Данте ненавидел тактильный контакт с посторонними.

Она глубоко вздохнула.

— Я знаю, Данте, у тебя была тяжёлая жизнь, и это во многом моя вина. Но я счастлива, что хотя бы в облике Янгус я была рядом с тобой и оберегала тебя. Я не волшебница и никогда ею не была, но, напоив меня своей кровью, ты отдал мне и часть своей силы. Я могла ею пользоваться, лишь будучи птицей. А сегодня я вернула её тебе, и отныне все чары сняты и с тебя, и с меня.

Данте только глазами хлопал, слушая речи этой женщины. А в груди потихоньку, как вода в котле, закипала ярость. Вот значит как, Янгус, даже Янгус оказалась двуличной, как и Эстелла, как и все вокруг. Все, все, кого не возьми, — лжецы и предатели!

— И зачем ты мне всё это рассказываешь? — сурово буркнул он.

— О, Данте! Ты стал такой взрослый и красивый, хоть у тебя и печаль в глазах, но я тебя узнала, увидев там, в лесу, когда ты спас меня от стрелы охотника. Тебя нельзя ни с кем перепутать. Ты и младенцем был необыкновенный, я любовалась тобой и всё думала: а каким ты вырастешь, — Ия глядела на него с восторгом. — Ты настоящий красавец! Наверное, ты разбил немало женских сердец.

— Хватит нести эту чушь! — разозлился Данте, отползая от Ии подальше. Эта женщина или ненормальная, или с кем-то его перепутала. — Что ты такое несёшь? Ты знала меня младенцем?

— Конечно,

знала, — ласково улыбнулась Ия — лицо у неё было красивое и совсем молодое, кожа, как у юной девушки, а небесно-голубые глаза лучились радостью. — Как я могла не знать родного сына?

— Какого ещё сына? Что-о-о?! — выпучил глаза Данте, от гнева раздувая ноздри.

— Меня зовут Йоланда Риверо, я твоя мать, Данте.

Наступила тишина. Эстелла проглотила комок в горле, мысленно полагая: у неё, наверное, сейчас глаза похожи на блюдца. Тело всё онемело от мёртвой хватки Салазара, а тот упорно прижимал девушку к себе, боясь, что она сбежит.

— Ну всё, баста! — сказал Салазар, поднимаясь со стола и грубо спихивая с себя Эстеллу (она полусидела на его колене). — Мне надоела эта дешёвая мелодрама. Моя красавица, нам пора, — обратился он к Эстелле, проведя языком по линии от её уха до подбородка.

Эстелла невольно ощутила блаженство. Всё-таки Салазар умеет сделать приятно женщине. Но она старалась не поддаваться — то, что она к нему испытывает, — дрожь от страха и толику животной страсти — это поверхностные чувства. Он хороший любовник и внешне похож на Данте. Но любит она всё равно Данте.

— Ты просила доказательств моей любви, красавица, — голос Салазара шелестел, как трещотка у змеи, — ты их получила, не так ли? Я не просто вернул к жизни этого ублюдка, но ещё и вернул ему его мамашу, будь она неладна. Хоть и жаждал, чтобы она осталась для всех мёртвой до конца своей никчёмной жизни. Ламберто умудрился смострячить незаконнорождённого отпрыска, не изволив и жениться на этой, без рода, без племени, — презрительно фыркнул Салазар в сторону Йоланды. — Мои потомки опозорили нашу фамилию. Но, тем не менее, я сжалился над тобой, моя красавица, когда ты здесь рыдала у меня на груди. Я же не камень, у меня тоже есть душа, хоть и не все в это верят, да я и не всем её показываю. Но я не могу смотреть, как моя любимая женщина плачет. Мне нравится, когда ты улыбаешься.

Данте, меж тем, кое-как поднялся на ноги. Его мутило и шатало, голова шла кругом от количества магических манипуляций, которым он подвергся за это время. Йоланда протянула руки к нему, но он резко дёрнулся, встряхивая головой. Мать она ему или не мать, всё равно. Эта женщина ему чужая. Он никогда не был привязан ни к кому, кроме Эстеллы и своих животных — остальные люди ему одинаково омерзительны. А эта женщина теперь ещё и лишила его Янгус, которая была для него другом, для которой в его душе всегда был уголок. А она оказалась и вовсе не птицей. И теперь считает, что выполнила материнский долг. Как бы не так! Никогда, никогда он её не простит! И Данте отошёл от Йоланды, сжимая зубы, ибо к глазам подступили идиотские слёзы. Ну нет, никто не увидит, как он плачет. И почему мерзкий колдун и Эстелла не замучили его до смерти? Последнее, что он помнил, как сам попросил Эстеллу его убить. Она ударила его мечом, и всё почернело. И вдруг он очнулся, а на груди и раны нет. Что происходит?

Единорог, отойдя от дурмана, что напустило зеркало, вышагивал по кругу, цокая копытами и тряся гривой. Оглядев всех, Данте узнал Салазара, но не понимал откуда тот взялся, да ещё и настоящий, из плоти и крови, хотя сам же уверял, что нематериален. Значит, он заодно с этими двумя: Тибуроном и... Эстеллой.

Ноги у Данте подкосились, и он плюхнулся в ближайшее кресло. Сердце болезненно билось: Эстелла его не любит. Она променяла его на Маурисио, издевалась над ним вместе с Тибуроном, а теперь обнимается с Салазаром. У Данте голова шла кругом от отчаянья, ревности, обиды. Ну за что? За что она так с ним? Хотя... может, она и права. Он никогда не будет нормальным человеком, он чересчур странен, чтобы вписаться в этот мир. Куда бы он не попал: в среду крестьян или плантаторов, гаучо или аристократов, он чужак. Он пытался прижиться везде, найти себя в чём-то, но не смог. И как он может осчастливить эту женщину, такую красивую и чувственную? Для неё он ничтожество и не о чем тут думать. Эстелла так и останется его несбыточной мечтой, счастьем, которого он ненадолго коснулся, но не удержал. Она подарила ему небеса, став смыслом его жизни, а он для неё лишь эпизод, подростковая влюблённость.