Война сердец
Шрифт:
Алмаз радостно ржал, переминаясь с ноги на ногу и тычась в любимого хозяина мордой. И, несмотря на боль и мрак, в душе у Данте всколыхнулось что-то. Алмаз — единственный друг, который у него остался. Все иные, включая Эстеллу, — враги. Размазав слёзы по лицу, Данте вспрыгнул на лошадь.
— А что мы будем делать с единорогом? — спросил Ламберто у сына. — Заберём с собой?
— Его надо выпустить на волю! — ответил Данте резко. — Сразу видно, что это животное свободолюбивое, его нельзя держать в конюшне, это жестоко!
Гарцуя на Алмазе, Данте чуть отъехал от остальных и присвистнул, подзывая единорога. Тот подошёл. Свесившись с лошади, Данте погладил его
— Иди, ты свободен! — сказал Данте. — Я знаю, ты хочешь на волю, потому что у всех лошадей душа как ветер. И в этом мы похожи, только у тебя есть шанс вырваться на свободу, а у меня нет.
Немного постояв, единорог пошёл вперёд, цокая хрустальными копытами. Медленно, словно нехотя. Пару раз обернулся, глядя на горделивую фигуру Данте, сидящую верхом на Алмазе, и вдруг припустил галопом.
Сияние единорога, похожее на серебристую луну, пьющую воду из озера, постепенно растворилось в чернильном горизонте.
Ночь была тёмная, душная, беззвёздная. Ламберто и Йоланда сели на Императора и Каштана, а Эстелла с Данте оседлали своих лошадей. Алмаз счастливо мчался по дороге, неся хозяина на спине, пока впереди не замаячил роскошный дворец Фонтанарес де Арнау с его раскидистым садом и огромными окнами, где на калитке был выгравирован герб — ястреб с сапфировыми глазами.
От красоты дома Йоланда пришла в восторг, едва не прыгая и не хлопая в ладоши. Ламберто же, опьянённый счастьем, только улыбался. А Эстелла с Данте не глядели друг на друга. Йоланда, в конце концов, заметила это напряжение между ними. Но на её расспросы они отмалчивались.
Лусиано сначала не обрадовался возвращению Данте, ещё дуясь на него из-за расстроенной свадьбы с Леонелой Мендисабаль, но, когда Эстелла поведала ему об их приключениях и о вероломстве Кларисы, он сменил гнев на милость и даже расцеловал и Данте, и Йоланду в щёки.
И вечером, в честь воссоединения семьи, Лусиано устроил праздничный ужин. Стол, украшенный свечами, ломился от лакомств. Все пили португальское коллекционное вино и лопали индейку под мексиканским соусом да устричный салат — коронные блюда поварихи Греты. Но ни Данте, ни Эстелла не проглотили ни кусочка даже мангового пирога в форме королевского дворца, украшенного марципанами и клубникой — шедевра кулинарного искусства.
Эта игра в настоящую семью казалась Данте фальшивой и вызывала у него гнев. Какое лицемерие! Сначала эти люди испортили ему жизнь, а теперь уверяют, что любят его. Да плевать! Никто ему не нужен, он лишь хочет, чтобы от него отвалили все. Ему не место среди счастливых людей.
Не успели все очухаться от происшествий, как Ламберто заговорил о свадьбе с Йоландой. Лусиано не то, чтобы был против (ему нравилась Йоланда), но его лютый консерватизм вмешался и сюда. И герцог убедил Йоланду и Ламберто отложить свадьбу из-за вдовства Эстеллы. Он ведь советник вице-короля, а Ламберто — помощник законодательного министра, и члены их семьи обязаны блюсти правила, не рушить репутацию скандальными выходками. Эстелла должна скорбеть по Маурисио не менее двух лет. И во время траура надо избегать шумных событий и веселья, как дома, так и в публичных местах. Лусиано хотел даже запретить Эстелле работу в салоне моды — вдове не желательно показываться на людях, а надо сидеть дома и целыми днями оплакивать своего мужа. Но тут девушка взбунтовалась. Ни за что она не откажется от работы! Салон моды — её единственная отрада. И Ламберто встал на её сторону, убедив отца: нельзя лишать Эстеллу работы, ведь она
По поводу загадочной смерти Маурисио, Лусиано и Ламберто, переговорив, решили: правду рассказать они не могут. Во-первых, нужно искать тело, а где оно знают только Салазар и Клариса, которые предположительно умерли. Во-вторых, придётся Эстелле оправдываться за попытку убийства. Да и доказать, что под обликом Маурисио скрывался другой человек, Данте ли это, Салазар ли — невозможно. В колдовство никто не поверит, да ещё и в ереси обвинят. И по рекомендации семейных адвокатов надумали объявить, что Маурисио утонул в океане. Мол, по дороге из Мадрида, корабль, на котором он плыл, потерпел крушение, и все пассажиры погибли.
Адвокаты, благодаря связям Лусиано, составили фальшивые документы с печатями вице-короля, где Маурисио Рейес назывался трагически погибшим. Но как быть с его сестрицей никто не знал — найти её оказалось делом гиблым. Выяснилось, что в Мадриде женщина с именем Матильде Рейес де Гонсалвес не числится — она никогда туда не приезжала, как и её муж Хосе Деметрио. Тот действительно умер, но не в Мадриде, а в своём доме в Ферре де Кастильо. Только вот жены по имени Матильде у него никогда не было — он был холост. Сестрой же маркиза Маурисио Рейеса оказалась старая дева пятидесяти лет, всю жизнь проживающая в Росарио и не выезжавшая оттуда с тех пор, как её младший брат отправился учиться в Лондон. В архивах Ла Платы нынешнее местонахождение сеньориты Матильде Рейес Прието значилось как «Дом для умалишённых №48» города Росарио, где она доживала свои дни в полном маразме.
Эти факты немало поразили Эстеллу и всё семейство Фонтанарес де Арнау в целом. Матильде в последний раз они видели на свадьбе Роксаны и Алехандро Фрейтаса. Она была молода и здорова, и уж никак та красивая и надменная женщина не тянула на престарелую маразматичку.
Данте все эти фамильные скелеты не волновали. Он точил и лелеял свою злость и обиду, пока не слёг.
Эстелла, ища к нему подход, три дня назад заглянула в его спальню. Сев на кровать, она гладила Данте по голове, подкупала нежными словами, но упрямство его было воистину патологическим.
— Данте, давай поговорим, — упрашивала его Эстелла. — Нам надо многое сказать друг другу, эта ситуация не может продолжаться бесконечно.
— Нет, — ответил он односложно и повернулся к стене.
Эстелла убежала вся в слезах и в последующие три дня не возвращалась. И Данте окончательно зарылся в свою нору. Он ей не нужен. Тогда зачем она приходила, если её не интересуют ни он, ни его самочувствие?
Сегодня с утра Данте пребывал в особо дурном настроении. Он раскидал по комнате мебель и чуть не убил Либертад подносом с завтраком, что она притащила.
— Отвали от меня! Оставь меня в покое, дура! — с криком Данте швырнул поднос ей вслед.
Либертад успела сбежать перед тем, как завтрак растёкся по стене.
— Припадочный! — захлопнув дверь, гаркнула она из коридора.
После этого Данте около часа дубасил в подушку кулаками и вгрызался в неё зубами. Нет, он никому не позволит над собой насмехаться. Он никогда, никогда больше не выйдет из этой комнаты, лучше сдохнет.
Но в обед к нему постучалась Йоланда.
— Можно? — робко спросила она, сунув нос в дверной проём.