Война совести
Шрифт:
– Вот и хорошо! – обрадовался Матвей.
…Проехав вдоль реки, Матвей свернул по едва заметному проселку в глубь леса. Дорога была узкой и давно неезженой. Кое-где уже выросли небольшие березки и елочки. Некоторые пришлось гнуть «кенгурятником». Словно сердясь на это, подступившие с двух сторон сосны застучали мохнатыми лапами-ветвями по крыше. Неожиданно деревья расступились, и взору открылось почти круглое озерко.
– Давай здесь! – оживилась Марта.
– Сыро, – возразил Матвей. – Комары сожрут.
– Не сожрут, – возразила она. – Я мазей и аэрозолей
– Мазь не травит, а отпугивает, – разворачиваясь на небольшом, свободном от деревьев пятачке, заметил Матвей.
Побросав на траву вещи, он стал устанавливать палатку.
Марта выгрузила продукты и посуду. Потом сняла куртку:
– Интересно, здесь можно купаться?
Матвей оглянулся. Закатав штаны спортивного костюма, она пробовала ногой воду.
– Купаться можно везде, – глядя на то, как Марта вошла по колено в воду, сказал Матвей. – Только очень рано еще. Простынешь. И так с утра носом шмыгаешь.
– Это точно, – согласилась с ним Марта, возвращаясь на берег. – Что-то знобит меня и слабость. – Она прижала тыльную сторону ладони ко лбу, пытаясь определить температуру. – Кажется, я уже простуду подхватила.
– Этого еще не хватало. – Матвей присел, взял рукой ствол небольшой березки и стал его рубить.
Он не был сторонником гробить почем зря природу. Но это деревце было единственным на полянке и росло как раз посередине, где он намеревался устроить вход в палатку.
Неожиданно ему показалось, что за машиной что-то мелькнуло. Матвей задержал топор в воздухе и обернулся. Ничего. Лишь по давно истлевшему стволу дерева бежал бурундук. Матвей негромко свистнул. Он встал. Смешно повернул голову.
Матвей снова принялся рубить дерево. Когда ударил в очередной раз топором, ему вдруг показалось, что лезвие наткнулось на высоковольтный провод. В глазах лопнул ослепительно-белый шар, вмиг испарив все окружающие предметы…
В себя он пришел лежащим на боку от дикой боли в вывернутых плечах и суставах. Правая половина лица нещадно чесалась. В голове был шум, а во рту металлический привкус крови.
– Очухался! – Громом среди ясного неба раздался голос знакомого ему по вокзалу в Тайшете Свища. Матвей не видел его, но не мог ошибиться. Ему было достаточно раз, даже мельком, встретить человека, и память бережно укладывала его приметы в определенную ячейку. Мало ли?
Боль молнией ударила в ребра, прошла по позвоночнику и взорвалась снопом искр в голове. Схватив за шиворот, его перевернули на спину, а потом усадили. В тот же миг перед ним возник Жакан. В руках он держал его документы.
«Шустрый паренек», – с досадой подумал Матвей, а вслух спросил:
– Вы что, от самого Тайшета меня вели?
– А ты хотел так свалить? За все отвечать надо!
– С трудом верится, что только во мне причина, что ты здесь живешь, – разглядывая опухшее от укусов и прокопченное дымом лицо бандита, усмехнулся Матвей. – Небось от полиции прячетесь?
Жакан выглядел не лучшим образом. Защитного цвета куртка-штормовка с капюшоном, камуфлированные штаны и рваные кроссовки
«Интересно, чем ты меня так приложил? – подумал Матвей и увидел прислоненную к стволу сосны толстую палку, обмотанную курткой.
– Мм, отпусти! – простонала Марта.
Матвей огляделся по сторонам.
Марту он увидел в двух шагах от себя. Бледная как мел, втянув голову в плечи, она сидела, прислонившись к дереву спиной. В отличие от Матвея, руки у нее были свободными. Сбоку, сидя на корточках, разглядывал ее профиль Свищ. Почувствовав, что на него смотрят, отморозок оглянулся и вульгарно улыбнулся своей отвратительной улыбкой.
– Отойди от нее! – стараясь выглядеть спокойно, потребовал Матвей.
– Ага, размечтался. – С этими словами Свищ приблизил свое лицо к лицу Марты и медленно провел языком по ее щеке.
С диким визгом, словно ее лизнула лягушка, Марта всплеснула руками и попыталась вскочить на ноги, но Свищ обхватил ее, и под весом его тела она вновь со всего размаха уселась на землю.
В это время зазвонил телефон. Свищ замер. Пользуясь случаем, Матвей перевернулся на живот и попытался встать. Однако Жакан попросту толкнул его ногой в плечо, и он вновь оказался на земле.
– Да, – раздался его голос. – Шеф! Ты не поверишь, мы тех уродов с вокзала поймали…
Хвастун прошел мимо дворовых построек и оказался в огороде. Загремела цепью и залилась лаем собака.
– Найда! – строго прикрикнул на нее Хвастун, уже до того освоившийся в доме старообрядцев, что поступок хамоватой собачонки его разозлил.
– Чего разлаялась?! – раздался сзади голос Леонтия.
Найда пригнула голову и замолчала, преданно глядя на хозяина. Он подошел к ней, потрепал за ушами и посмотрел на Хвастуна:
– Чистокровная лайка!
– Эта? – почему-то не поверил Хвастун. Он был далек от охоты, тем более сейчас ему было не до собаки. Бандит искал место поскромнее, чтобы наконец связаться со своими оболтусами. Вчерашние высказывания Клима сегодня уже не казались пустыми словами. Хвастуна не покидала тревога. Он пожалел, что отдал Свищу и Жакану все запасы спиртного.
– А что, сумлеваешься? – удивился между тем Леонтий. – Самая настоящая. Здесь неподалеку у охотоведов зимовье. Они привезли. Натаскал на белку, горя не знаю…
– Я, признаться, не разбираюсь в собаках, – ответил Хвастун. – По телевизору видел, там они белые с черными пятнами и пушистые. А эта рыжая…
– Вишь, хвост калачом? – не унимался Леонтий. – И уши стоят. Висели бы, – он махнул рукой, – …дворняга. А то, что ты видел, я знаю. Есть разные. Те северные, они упряжки приучены возить. А это сибирская.
– Леонтий Спиридонович! – окликнула его со двора жена.
– Чего тебе? – вскинул он голову.
– Поди сюда…
Глядя вслед уходящему во двор хозяину, Хвастун шмыгнул за баню, оглянулся на соседский дом, от которого огород Леонтия отделял забор, и набрал номер Жакана.