Война. Часть 1
Шрифт:
«Надеюсь, что в обратную сторону: из Спецкомитета в ГУГБ поток информации всё же меньше».
— … и разыщите мне Мальцеву.
В ту же секунду её стройная фигурка в белом платье, проявляется на чёрном фоне двери, «Грымза», не удержавшись прыскает в кулак. Оля недовольно передёргивает плечами и первая проходит в кабинет.
— Зачем это я тебе понадобилась? — подруга усаживается на кожаный диванчик в углу, грациозно закидывает нога на ногу, вызывающе поднимая подбородок.
«Хороша чертовка! Нет, сейчас не успеть — столько дел»…
Подхожу к столу, включаю «белый шум»,
— Что скажешь? — завороженно гляжу на кожаную туфельку, пляшущую на оттянутом, как у балерины, носке.
— Ты, конечно, прав что Вавилова надо убирать из президентов, — Оля прерывает молчание, легко поднимается и в одно мгновение оказывается рядом со мной у подоконника, легко толкнув плечом, — вот только оставлять за ним кроме ВИРа ещё и Институт Генетики… Сам посуди, какой из него генетик? Ботаник-да, путешественник — определённо, но не физик и не химик; организатор — посредственный, наплодил институтов, а чем они занимаются толком не знает; в людях плохо разбирается, в общем по-моему мнению — ВИРа с него вполне достаточно. Пусть развивает свою коллекцию семян — при деле будет и голову сохранит.
— Я свёл его с Коломийцем и Цукерманом…
— Нет, для изучения строения ДНК и смежных вопросов нужен другой человек, серьёзный учёный.
— Так Сергей Иванович — физик, поможет брату…
— Не уверена я, — жёстко прерывает меня Оля, — руководить и возглавлять, по-моему, привыкли, а так чтоб самим работать… рассказывал мне о них один дедушка, который занимался реабилитацией старшего Вавилова.
«Ну как можно на тебя обижаться»?
— Кто тогда смог бы? — покладисто притупляю взгляд.
— Нужен биохимик, величина типа академика Баха, директора Института Биохимии Академии Наук… но старенький он уже. Из его учеников, пожалуй, лучший — профессор Владимир Энгельгардт. Его, кстати, неплохо бы также привлечь для работы в Спецкомитете — по радиационной биологии.
— А что делать с Лысенко? Считаешь, что пусть становится президентом?
— Ни в коем случае, — поджимает губы подруга, — лучшая кандидатура на пост президента ВАСХНИЛ — какой-нибудь механизатор или экономист… Лысенко же пусть продолжает заниматься в Одессе селекцией. Это ремесло сейчас идёт бок о бок с шаманством, требует интуиции и большой удачи: всего этого у Лысенко — с избытком.
— Хорошо предположим даже, что он с этим согласится, но с чего ты взяла, что команда Лысенко примет такой расклад? За ним стоит Презент, который имеет на него большое влияние, да и другие, небось, спят и видят себя в столичных кабинетах ВАСХНИЛ.
— Презента я беру на себя, — досадливо машет рукой Оля, — я вот что подумала, не лучше ли будет развернуть основные работы по генетике у нас в Спецкомитете?
— Это ещё зачем? Что общего с нашей тематикой? Своих забот у нас мало?
— Не так уж мало, — подруга порывисто оборачивается ко мне и обидчиво закусывает губу, — слыхал о «меченых атомах»?
— Ты имеешь ввиду радиоактивные изотопы? — примирительно кладу руки Оле на плечи.
— Да, фосфора и серы…
«Их десятки,
— Слыхал о таких и зачем они тебе?
— Сможешь их получить?
«Как мне нравится, когда она так застывает с широко раскрытыми глазами».
— Смотря чем будешь расплачиваться, — тонкие брови девушки взлетают вверх, я на всякий случай разрываю дистанцию, — найдём, я думаю, подходящую форму оплаты…
— Я серьёзно! — наступает на меня она со сжатыми кулаками.
— Если серьёзно, — поднимаю руки сдаваясь, — то в нашем котле запросто получим, просто бомбардировкой нейтронами: фосфор-32 из серы-32, а серы-35 из хлора-35-го. Но зачем они тебе?
— Серьёзно? — я попадаю в жаркие девичьи объятия.
— Абсолютно, так зачем?
— Будем проводить классический эксперимент Херши-Чейза… — объятия размыкаются, передо мной теперь учёный-фанатик с горящими глазами, — по доказательству, что генетическая информация находится в ДНК! Понимаешь, сейчас у генетиков идут большие споры, где находятся эти самые гены: в белках или ДНК. Так их эксперимент позволит разрешить этот спор…
«Люблю я слушать о генах, в изложении для чайников».
— … Опыт проводим на бактериофаге Т2, он состоит из белковой оболочки и ДНК и ещё он любит кишечные палочки…
«Без натурализма, пожалуйста»…
— … берём две группы палочек: одна питается… средой с добавлением фосфора-32, другая — серы-35. К обеим группам добавляем бактериофагов, они заражают палочки, вводя в них свой ДНК. Кишечные палочки, используя изотопы в пище, строят новое поколение фагов. Да забыла сказать, что фосфор содержится в ДНК, но отсутствует в белках, а сера — наоборот. Таким образом, в одной группе мы получаем фаги с мечеными серой белки, в другой — с мечеными фосфором ДНК.
— А-а, понял, затем надо взять свежие бактерии и «меченные» фаги, позволить фагам инфицировать палочки своей ДНК и разделить фаги и палочки: в одной группе с фосфором будут радиоактивные палочки, а в другой — нерадиоактивные. То есть, получается ДНК передаёт наследственность.
— Точно! — получаю поцелуй в награду.
— Так может быть тебе самой этим и заняться? — прижимаю подругу к себе, — Бах и Энгельгардт, конечно, большие учёные, но прав на это открытие у них не больше, чем у тебя.
— Не хочу закончить жизнь как Розалинд Фрэнклин, — отстраняется Оля, — положила свою жизнь на алтарь науки, а её конкуренты присвоили себе плоды её труда, распилив Нобелевскую премию.
«Это да, не повезло женщине: работать с рентгеновским излучением сейчас очень опасно».
— Сделаю для тебя полностью автоматический рефлектометр, выставишь рабочую скорость образца, максимальный угол поворота и свободна… а ещё лучше: аппарат к РВМ присоединить, поставлю тебе удалённый терминал в кабинет, ни один луч к тебе не прикоснётся! Будешь результаты на плоттер получать, межплоскостные расстояния на АВМ за минуту получать и всё это без отрыва от разоблачения шпионов. А если здраво рассуждать, то хватит тебе по стенам лазать, пора остепеняться… в обоих смыслах.