Война. Часть 1
Шрифт:
— Сталин здесь. Вы что же, товарищ Блюхер, подвергаете сомнению законность действий наших пограничников?…
— Комиссия установила… — бубнит комфронта в выключенный микрофон, я с запозданием щёлкаю тумблером. — Горбач, Гребенник и этот, как его? Забыл…
— Эти люди что сами по себе собрались в комиссию и поехали на границу? — Несмотря на искажения, сталинские интонации вполне можно распознать.
— Нет не сами, я их попросил… — оставляю микрофон комфронта включённым.
— Вы что, товарищ Блюхер, адвокатом к японцам записались?… — Чеканит
— Нет, я хотел…
— Вы дослушайте меня, потом будете возражать. Вы — командующий фронтом, вам вверенными войсками надо управлять, а для того чтобы переговоры вести с японцами у нас другие люди есть…
Лицо маршала исказилось от злости, но он сдержался, промолчал.
— … Продолжайте, товарищ Будённый. — В трубке послышался треск.
«Надеюсь не разбил её».
— Будённый говорит. Сейчас будете отвечать начальнику Генерального штаба.
— Шапошников на проводе. Сегодня курьерским из Москвы в Хабаровск выезжает группа «операторов» под командованием полковника Василевского. Прошу встретить и оказать им всяческое содействие.
— С какой целью? — Морщится Блюхер.
— Для проверки и оценки действий штабов всех уровней вверенного вам фронта. — Даже синтезатор речи не смог скрыть холодности тона начальника Генштаба.
— Не доверяете нам…
«Блин, что он несёт? Совсем берега потерял».
— Вопрос к начштафронта Штерну, — Шапошников игнорирует замечание Блюхера. — что у вас происходит со связью с 1-й Армией? Наш оперативный отдел в течении ночи не может связаться с командующим Подласом и его штабом.
— Штерн у аппарата, повреждение на линии ВЧ между Хабаровском и Ворошиловым, — заметно волнуется начальник штаба. — делаем всё возможное для восстановления связи: повреждённый участок обнаружен, туда направлены ремонтные бригады, обещаю…
Краем глаза замечаю как в переговорную быстро входит взволнованный капитан-секретчик с листом бумаги в руках и идёт к маршалу.
— Что ещё? — Раздражённо бурчит Блюхер, выхватывая у того бланк телефонограммы, по мере чтения его лицо всё более мрачнеет.
— По обычному телефону… — Шепчет капитан.
— Он сам это говорил?
— Точно так, голос комдива Подласа я знаю.
— Ступай. — Маршал с минуту отрешённо смотрит прямо перед собой, затем заметив мой внимательный взгляд тянет руку вверх.
— Здесь Блюхер, — щёлкаю тумблером, прерывая Штерна на полуслове. — только что получено собщение от Подласа. Сегодня ночью, около двух часов, японцы силами до двух пехотных полков после артиллерийской подготовки начала штурм пограничных сопок Заозёрная, Безымянная и рядом стоящих высот и к семи утра захватили их…
«Вот тебе и тридцатое июля… всю нашу с Олей память пора выбрасывать на свалку». В эфире возникла полная тишина, затем через десяток секунд, как бы издалека, послышался чей-то властный голос: «Перерыв пятнадцать минут».
— Товарищ маршал, — обращаюсь к Блюхеру, поднявшемуся с места. — можно мне на минуту телефонограмму? Хочу отправить её
«Ничего не понял? Ну понятно, не „царское“ это дело в детали вникать, а мне пора уже опробовать в деле шифрофотототелеграф завода „Темп“ (обычный фототелеграф плюс блок шифрования от „Бебо“)»…
— А чего уж там… — Комфронта сокрушённо машет рукой, оставляя бланк на месте, и тяжёлой походкой идёт к двери, где его перехватывает Мехлис.
— Будённый на проводе.
Слушайте приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР?29 от 24 июля 1938 года. Город Москва.
Приказываю: в целях усиления мероприятий по оборонной подготовке Дальневосточного театра и улучшения управляемости войсками КДФ утвердить комкора Апанасенко заместителем командующего Краснознамённым Дальневосточным Фронтом, командующим Группой Войск в Приморье и подчинить ему в оперативном отношении 1-ю армию, Тихоокеанский флот и части Пограничные войск. Управление ГВП дислоцировать — г. Ворошилов, в состав включить Уссурийскую область, части Хабаровской и Приморской областей, разграничительная линия со 2-й армией по реке Бикин. Народный комиссар обороны СССР маршал С.Будённый. Начальник Генеральеого штаба РККА командарм 1-го ранга Б. Шапошников.
Блюхер под жёстким взглядом Мехлиса опускает голову.
— Данный приказ уже передаётся по фототелеграфу.
«Слово „фототелеграф“ уже вошло в состав „героических“ — выделено Семёном Михайловичем громкостью. Надеюсь и качество документа „героическое“ устройство обеспечит».
— Товарищ Будённый, Чаганов на проводе, — пользуюсь моментом, что все собравшиеся, кроме Блюхера, отходят к аппарату и наблюдают как на их глазах рождается документ. — вы помните, я послал вам записку о приборе оптической разведки «Алмаз»?
— Помню, — быстро отвечает он. — это которая на бомбовозе…
«Хорошая память, о таких системах ему наверное много довелось бумаг прочесть… Выделяет он меня, хотя с другой стороны и прибор прорывной — тепловизор на самолёте в хорошем разрешении пишет тепловой профиль местности, над которой он пролетает на обычную киноплёнку».
— …Так точно. Через месяц у нас намечены полигонные испытания «Алмаза» на Софринском полигоне. Самолёт ДБ-3 и прибор уже готовы и находятся у меня в Подлипках. Прошу дать распоряжение совместить эти испытания с войсковыми и провести их здесь в Приморье в боевой обстановке.
— Как же ты, Алексей, собираешься перегнать бомбовоз на Дальний Восток? Ты хоть знаешь сколько времени готовил Коккинаки свою «Москву» для перелёта?
— Товарищ маршал, я не предлагаю беспосадочный перелёт, пусть будет обычный с посадками по маршруту «Аэрофлота» дня за три-четыре.
— Не могу тебе ответить сейчас, мне надо с Головановым посоветоваться, но предложение хорошее. Молодец.
— И ещё, я знаю, что здесь в Приморье где-то находится один из «Подсолнухов». Неплохо было бы его тоже проверить в боевой обстановке. Хотел бы с вашего позволения поучаствовать в этом.