Война. Часть 4
Шрифт:
– Но позвольте, господин премьер,- вскакивает со стула Сикорский,- русские удерживают в своём плену польских офицеров, бросают в застенки наших товарищей по 'Союзу вооружённой борьбы'...
– Все эти проблемы, генерал,- бубнит, не вынимая сигары изо рта Черчилль,- могут быть решены лишь в рамках вашего пакта с Советами и никак иначе. Могу сообщить вам, что правительство Его Величества провели консультации с советской стороной на предмет освобождения тех военнослужащих польской армии и членов их семей, которые оказались интернированы на территории Советского союза в результате войны 1939 года. В случае заключения советского-польского пакта о военной помощи русские готовы благожелательно рассмотреть вопрос о передаче этих лиц правительству Великобритании...
– А
Черчилль подходит к Сикорскому и протягивает руку, показывая, что аудиенция окончена:
– Жду от вас успешного завершения переговоров с русскими в течение ближайших дней, генерал.
* * *
– Ваше Высокопревосходительство,- у генерал-полковника Хенрика Верта, неотрывно смотрящего на спину регента Хорти, на мгновение от волнения перехватывает дыхание,- я по-прежнему твёрдо убеждён, что мы не можем бездействовать во время германо-русской войны. Мы должны принять участие в этой войне: ибо этого требуют обеспечения территориальной целостности страны, нашего государственного, общественного и экономического строя. Эти интересы требуют ослабления русского соседа и отдаления его от наших границ. К этому обязывает нас наше мировоззрение и наша антибольшевистская позиция, ибо политически мы окончательно связали с себя с державами оси и от этого зависит приращение территории Венгрии. Поэтому я предлагаю немедля, не дожидаясь окончания весеннего сева, объявить мобилизацию с целью полного обеспечения обороны страны необходимым количеством частей; привести в боевую готовность военно-воздушные силы и силы противовоздушной обороны; привести в боевую готовность и довести до штатной численности мобильный корпус, 1-й, 6-ой, 7-ой и 8-ой пехотные корпуса и наиболее важные части, находящиеся в ведении Главного командования. Эти силы нам понадобятся в первую очередь для прикрытия слабо обеспеченного участка границы в Прикарпатье, где находятся лишь две егерские и одна горнострелковая бригада.
– Что ж,- Хорти отворачивается от окна кабинета, за которым открывается прекрасный вид с высоты на Дунай и Пешт, в сторону Верта и стоящего рядом с ним премьер-министра Бардоши,- пожалуй, сейчас я готов поддержать предложение начальника Генерального штаба о мобилизации. Тем более, что сама мобилизация и развёртывание войск в создавшейся ситуации не означает нашего вступления в войну. На мой взгляд наш Генеральный штаб находится в плену своих довоенных планов, которые, как известно, устаревают после первого выстрела. В связи с начавшимися боевыми действиями в Румынии и юге бывшей Польши вы, генерал, должны учитывать также возможность открытия боевых действий в Северной Трансильвании, что безусловно потребует от нас значительного усиления находящихся там войск. Причём чисто теоретически не исключён такой вариант, что противостоять наши войска в Северной Трансильвании будут не русским, а румынской армии. В этих условиях, несмотря на то что я готов подписаться под всеми доводами, что вы привели здесь, генерал, вступать в войну на чьей бы то ни было стороне было бы верхом безрассудства. Необходимо дождаться момента когда ситуация проясниться и, возможно, прозондировать позицию русских в отношении Венгрии по дипломатическим каналам. Вы согласны со мной, господа?
Глава 14.
Москва, Кремль, кабинет Сталина.
25 мая 1941 года, 20:30.
Вождь, попыхивая трубкой, отходит к дальнему концу стола для заседаний и останавливается напротив Вышинского:
– Где сейчас находятся германские дипломатические работники?
– Сотрудники германского посольства в Москве и Генерального консульства в Ленинграде сосредоточены в Костроме, товарищ Сталин, а сотрудники консульств во Владивостоке и Батуми - неподалёку от этих городов. Все они помещены в добротных специально подобранных нами помещениях под охраной НКВД. Немецко-подданные, которые не являются сотрудниками, интернированы и изолированы органами,
Осторожно опускаю глаза на наручные часы:
'Чёрт, времени совершенно нет, ну зачем Хозяин меня к себе привозил'?
– Почему не вместе?- Хмурится вождь.
– Мы получили такое предписание из наркомата внутренних дел.
– Дело в том, товарищ Сталин,- быстро отвечает Берия,- что во второй группе 'несотрудников' находится некто Зонненберг, представитель крупной германской химической компании. Мои подчинённые выяснили, что никакой он не химик, а под этой фамилией скрывается Вальтер Шелленберг - руководитель отдела внешней разведки Имперской службы безопасности. Это редкая удача, в наши сети впервые попала столь крупная рыба. Не слышали эту фамилию?..
Берия с опаской косится на меня.
'Да без проблем - пусть будут 'ваши подчинённые'',- с улыбкой пожимаю плечами я.
– ... Поэтому мы германцев и разделили на две категории,- веселее продолжает нарком,- ведь среди наших в Германии остались только сотрудники диппредставительства...
– Зонненберг имеет дипломатический паспорт,- вклинивается в речь Берии Вышинский,- в котором на границе была поставлена въездная виза.
– Нам это известно,- холодно отвечает нарком,- но нам необходимо время, чтобы поработать с объектом. Наша официальная позиция такая - при его задержании паспорта с ним не было, в квартире он также не найден. Кстати, при допросе с помощью спецсредств у Шелленберга удалось выяснить, что целью его посещения нашей страны была подготовка покушения на товарища Чаганова.
– Работайте спокойно, товарищ Берия,- кивает Сталин, принимая решение,- необходимо размотать все ниточки этого дела. А вы, товарищ Чаганов, поживите пока идёт расследование в Кремле, вам будет подготовлена квартира на первом этаже рядом с моей. Что же касается обмена этого Шелленберга, то, товарищ Вышинский, исходите из того, что отдать его германцам всё же придётся. Однако не просто отдать, а поменять на действительно крупную фигуру в германском руководстве. Я считаю, что ей должен стать Эрнст Тельман. Все свободны, товарищи.
'Последнюю фразу вождь уже произносит с трудом, едва подавив кашель... Ангина - дело серьёзное'.
* * *
– Собери, пожалуйста, наши вещи, самое необходимое...
– Ну уж нет,- взвивается Оля,- в Кремле я жить не стану. Я лучше в 'Лаборатории' перекантуюсь, пока Абакумов будет боевиков Шелленберга по Москве искать. Да здесь хуже, чем в тюрьме, нет, такого режима я не вынесу.
– Выходит, ты меня одного хочешь оставить в тюрьме?- Игриво прихватываю супругу за талию и прижимаю к себе.- Свободы захотелось? Смотри, а то ведь товарищ Сталин может мне и другую жену назначить, как, говоришь, звали ту, ну которую ты мне...
– Понравилась?- Резко освобождается она из моих объятий. Злость, ревность, испуг, страх, любовь со скоростью калейдоскопа сменяют друг друга в её глазах. Олины руки удавкой обвивают мою шею.
– Прости, прости, я - дура, дура,- её зубы и губы терзают мочку моего уха.
Я подхватываю её на руки и делаю шаг в сторону комнаты отдыха.
– У тебя в приёмной полно людей,- шепчет она.
– Подождут,- рычу я, ногой открывая дверь.
* * *
– А ты тут не плохо устроился, Чаганов,- супруга с вафельным полотенцем на голове выскальзывает из душа,- пожалуй я подумаю над твоим предложением. Если, конечно, спальня в нашей новой квартире не будет примыкать к кабинету Хозяина.
– Блин,- судорожно подношу часы глазам и бегу в кабинет к телефону,- Поскрёбышев, наверное, уже звонил, а мы тут не слышали...
– Заседание Бюро Совнаркома переносится на полчаса, товарищ Чаганов,- отвечает помощник заведующего Секретариата вождя,- ваш референт должен был вас предупредить.
– У нас есть полчаса,- натыкаюсь в дверях на полностью одетую супругу.
– Отлично,- строго кивает она,- кратко расскажи, как идут дела на фронте?
– Ну и переходы у тебя,- мотаю я головой из стороны в сторону, опускаясь на стул,- какие новости, ну если кратко, то 'идут ожесточённые бои', как сообщает Совинформбюро... Оля делает каменное лицо.