Войны Миллигана
Шрифт:
Самые жестокие надзиратели поджидали момента на углу, чтобы выловить рабочих по одному и избить их.
Администрация делала вид, что ничего не знает об этих нападениях. «Трех Партнеров» заставили затушить керамические печи, под предлогом необходимости работ на газопроводе. Но, спустя неделю, когда стало ясно, что в действительности, речь идет об одной из форм промышленного саботажа, Томми и Ленни переключили свои печи на электричество.
Администрация ответила тем, что отключила питание мастерской на три дня, чтобы якобы провести проверку безопасности.
Противостояние длилось почти
«Три Партнера» стали терять рабочих так же быстро, как набрали. Многие новые пациенты-рабочие были допрошены, отправлены в карцер и избиты.
Однажды администрация объявила, не давая ни малейшего объяснения, что ателье трудотерапии больше не получит древесины.
Ситуация в корпусе ухудшалась, и «Три Партнера» решили, что им пора готовиться к самообороне.
Аномальная жара в середине июля еще больше усложнила ситуацию. Вода была отключена, и пациенты были на грани срыва. Когда ночью температура воздуха в камерах поднялась выше сорока градусов, и при этом пациентам не был выдан ни один вентилятор, начальник главного управления Рональд Хаббард потребовал от управляющего, чтобы он прислал в Лиму отряд с охраной. Персонал по безопасности, воспользовавшись ситуацией, бросил «Трех Партнеров» в карцер.
Аллен знал, что так случится. Это был лишь вопрос времени.
14 июля Аллен позвал Алана Голдсберри и попросил его отправить кого-нибудь в клинику, чтобы сфотографировать его фрески. Он хотел, чтобы Голдсберри отправил жалобу против штата Огайо за то, что они не оплатили подробный счет, который он выставил за художественную ценность своих творений. А также процент за минимальное количество времени на работу, на которое он вынужден был согласиться из-за оказанного на него давления. Аллен хотел, чтобы имена Линднера и Хаббарда обязательно появились в жалобе.
Его не интересовали деньги.
Толстяк Беккер объяснил, что благодаря огласке, связанной с юридической процедурой в суде, его не осмелятся убить.
14. Оружие войны
С момента встречи с Миллиганом в Афинском центре психического здоровья, Мэри испытывала к нему неподдельное чувство восхищения. На протяжении девяти месяцев девушка отслеживала и фиксировала все изменения, касающиеся условий заключения Миллигана в Лиме.
Всякий раз, когда Мэри запрещали общаться с Билли, она без конца звонила его сестре, матери или ее новому мужу, адвокату, чтобы спросить как он поживает. Когда она узнавала, что родственники Миллигана собираются навестить его, Мэри непременно просила их взять ее с собой.
Более того, чтобы иметь возможность видеться с Билли каждый день, на время летних каникул, она сняла комнату в центре Лимы. Мэри тайно выносила записи, которые вел Миллиган в месте заключения. Затем она печатала их на машинке, тем самым выступая посредником между Билли Миллиганом и внешним миром.
Вскоре беспокойство надзирателей и сотрудников центра, в котором содержался Билли, начало возрастать. Они опасались того, что Миллиган, который слишком часто виделся с молодой девушкой, мог с ее помощью открыть общественности все то, что происходило в стенах клиники. По словам Линднера и главного директора Хаббарда, их протесты не привели ни к каким результатам.
Мэри
Во время посещений Билли она внимательно за ним наблюдала и добавляла свои комментарии насчет его поведения. Благодаря полученному образованию, комментарии девушки получились весьма полезными. Кроме того, Мэри решила вести дневник своих встреч с Миллиганом, что походило на своего рода социологическое исследование.
Дневник Мэри
1980 г. 23 июля; среда.
Этим утром Билли добился восстановления в отделении трудотерапии. В 13:00, когда мы увиделись в главном зале, во время моего посещения, он принес с собой фотографии нескольких предметов мебели, которые вырезал из журналов. Билли тут же с большим воодушевлением начал мне рассказывать о своих грандиозных планах. Он попросил меня заказать 20 часовых механизмов и аксессуары для циферблатов. В тот день он словно сиял от счастья, радуясь своей победе: возвращению в отделение трудотерапии и возможности заниматься большими проектами. Я никогда не видела его таким счастливым.
Худшее, чего я бы хотела, это видеть его сломленным. Билли воодушевленно строил воздушные замки, казалось, даже не подозревая, что все его планы и мечты могут стереть в порошок. Поэтому я решила предостеречь его, и посоветовала пока повременить с грандиозными планами. На что он ответил мне: «Если я не смогу подняться и найти в себе силы, чтобы восстановить мои разрушенные замки, я перестану уважать себя. В таком случае, и жить не стоит…».
По просьбе Уильяма, мы договорились, что я буду навещать его не в 13:00, как я делала это обычно, а в 15:00, чтобы он мог заниматься трудотерапией.
24 июля; четверг.
Сегодня утром, пока Билли был в ОТТ, с приказом поместить его в карцер нагрянули надзиратели его крыла. Они не могли толком объяснить, за что его туда сажают, поэтому Боб Эдвардс, управляющий ОТТ, не дал им увести Миллигана без объяснения причины. Другие пациенты также встали на его защиту, и все это переросло в полуторачасовое противостояние между пациентами, надзирателями и администрацией, включая Линднера и Хаббарда.
В конце концов, пациентов ОТТ отправили в другую комнату, а Билли, тем временем, замкнулся в себе, свернувшись в клубок, в углу помещения. К счастью, в изолятор его все-таки не посадили.
Позже, когда я разговаривала с Миллиганом, он не мог рассказать мне ни о том, кто хотел отправить его в карцер, ни чего-либо другого, связанного с этим инцидентом.
Я подозреваю, что инициаторами этой идеи могут быть либо надзиратель, который шантажировал Билли, либо другой сотрудник, которому не понравилось то, что ему вновь разрешили вернуться в ОТТ.