Войны Миллигана

Киз Дэниел

30 июля; c реда.

В этот день, Уильяма ожидало новое испытание. Билли и его партнеры Зак и Ленни пытались продвинуть свою идею и работали не покладая рук в ОТТ, когда утром заявился пособник Хаббарда и попытался остановить их дело. Они устанавливали сборочную линию для производства своих изделий, когда этот тип заявил, что клиника может иметь проблемы с налоговыми органами, из-за того, что их предприятие якобы не платит налоги.

После долгих споров Билли удалось доказать, что десять долларов из общественного

фонда его рабочих идет на налоги. Он сумел успешно разобраться и с другими аргументами, которые приводил ему человек Хаббарда, но эти споры сильно утомили и расстроили его. Билли был раздосадован тем, что ему постоянно приходиться спорить и обороняться, потому что администрация не перестает преследовать его и чинить ему препятствия.

На прошлой неделе, клиника пригласила «Трех Партнеров» сделать ступеньки во дворе учреждения, которое обеспечивало их древесиной. Когда дерево доставили, Билли и два его друга отправили туда свою бригаду рабочих. Спустя два часа они вышли на забастовку, потому что их труд не хотели оплачивать.

Они попросили администрацию предоставить им в обмен на проделанную работу равноценное количество древесины (на сумму 1200 долларов). Некоторое время администрация категорически отказывалась выполнять требование бастующих, но, в конце концов, согласилась. Дело в том, что по правилам клиники, если пациент изготавливает часы для самого себя, то он обязан изготовить еще одни часы, но уже для учреждения, в котором он находится. Таким образом, пациент возмещает материалы, которые были использован им. Билли и его друзья отталкивались именно от этого правила, установленного клиникой, ввиду чего администрация не смогла не выполнить их требования.

В итоге, этим утром для «Трех Партнеров» прибыла древесина на сумму 1200 долларов. Билли сложил ее в мастерской ОТТ, затем отправил бригаду строить ступени.

Сегодня в ОТТ Билли рисовал. Он не смог вспомнить, было ли это впервые, после его возвращения в корпус A.

Билли продиктовал мне три письма, которые мне нужно напечатать.

«Корпус А

Государственная клиника в Лиме

Лима, Огайо, 45802

Рональду Хаббарду, генеральному директору

доктору Льюису Линднеру, главному врачу государственной клиники в Лиме

Лима, Огайо, 45802

3 мая, 1980.

Уважаемые мистер Хаббард и доктор Линднер, я обратил внимание на то, что в ближайшее время состоится внеочередное собрание персонала клиники, на котором будет обсуждаться мое лечение. В соответствии с рекомендациями моих адвокатов, я должен сообщить вам о том, что не буду сотрудничать с Департаментом психического здоровья штата в ходе данного внеочередного собрания и отвечать на вопросы или проходить какие-либо психиатрические обследования, которые вы приготовили для меня, без моего адвоката и независимого эксперта-психиатра, нанятого мной.

Я прошу разрешения полной записи обследования для возможности использовать их в суде,

по решению моих адвокатов, а также возможность пригласить представителей прессы. В заключение, я надеюсь, что штат позволит мне защитить свои гражданские права, если он хочет сотрудничать со мной.

Уильям Миллиган».

Копии: адвокатам Алану Голдсберри и Стиву Томпсону, доктору Вермьюлену и доктору Тимоти Морицу.

Письмо Мэри Алану Голдсберри:

4 августа 1980.

«Дорогой Алан,

Билли определил стратегию, которой необходимо придерживаться для того, чтобы устроить его будущее. Его подавляет неизвестность. Билли убежден, что самое важное сейчас — это знать, когда закончится его заточение в клинике. Миллигана настолько угнетает неопределенность его дальнейшей судьбы, что, по его словам, он предпочел бы сидеть в тюрьме: там, по крайней мере, известно, когда ты выйдешь на свободу. При этом он хотел бы весь срок заключения находиться в одиночной камере.

С уважением,

Мэри».

Письмо Миллигана Алану Голдсберри:

9 августа 1980 г.

«Дорогой Алан,

Я давно собирался написать это письмо, но не мог подобрать нужных слов. В некотором смысле, я должен вернуть достигнутый результат — заново научиться быть самим собой — настоящим Билли Миллиганом.

Если же наступят неблагоприятные времена, то я смогу рассчитывать только на ваше благоразумие и рассудительность, чтобы принять наилучшее для себя решение. Во мне не остается веры и надежды. Я часто думаю, что обстоятельства возьмут надо мной верх и вновь наступят времена былого хаоса. Иногда я ловлю себя на мысли, что мы давно должны были убить Билли Миллигана.

Паршивых времен было много, но так дерьмово, как сейчас, мне еще никогда не было. Я уже не надеюсь на чью-либо помощь. Но все-таки мне кажется, что мы можем жить по-другому. Кэти, миссис Мур и я были в заключении у Челмера на протяжении многих лет. Думаю, в этом и кроется причина того, что я не могу воспринимать наших надзирателей как врачей. Все эти годы и месяцы борьбы порядком измучили меня. Произошло то, что должно было произойти.

Я знаю, что мы создали этот беспорядок сами — правда, с небольшой помощью представителей государства. Но мне больно думать, что, в конце концов, они будут смеяться последними.

Билли».

В следующий понедельник лидеры заключенных, Толстяк Беккер и Арни Логан из зоотерапии, собрались в столярке, чтобы решить, как им следует отреагировать на неожиданную волну агрессии, обрушившуюся на их деятельность.

Мы собрались, — сказал Зак старику Пэпи Мэссинджеру. — никого не пропускай, пока мы здесь!

Два помощника Пэпи, работавшие на отрезном станке, взяли по куску стропил и встали у входа в мастерскую. А в сушилке лидеры уже взяли кофе и начали обсуждать препятствия, которые чинили им санитары.