Войти в роль

Киншоу Эва

— Не могу сказать, что не получал никаких матримониальных знаков со стороны женщин.

— Наверное, когда у тебя столько денег, очень трудно распознать, у кого какие намерения. Хотят ли они тебя или твои деньги? Вам надо влюбиться в какую-нибудь богатую наследницу. Тогда, пожалуй, вы сможете лучше разобраться в истинных отношениях с нею.

Официант принес вино, которое мигом поглотило все внимание Эйрин. Это был фирменный рислинг «Паркер'с Просперити».

— Итак, — протянула она, разглядывая этикетку с золотыми буквами, — очень выдержанно, я бы сказала,

элегантно, но как-то скучновато и невыразительно, если вы не обижаетесь на критику.

Дэниел Паркер словно не расслышал ее.

— Какие мужчины нравятся вам, Эйрин?

Она оторвана глаза от бутылки и уставилась

па него в полном недоумении. Потом опустила пеки, чтобы скрыть чертиков, запрыгавших меж ресницами.

— Мой тип мужчины — темпераментный латиноамериканский герой-любовник, мистер Паркер. Он обязательно должен уметь хорошо танцевать, потому что я сама обожаю танцы. С таким мужчиной не соскучишься!

Дэниел ничего не ответил, и, когда она снова посмотрела на него, его холодный взгляд был устремлен куда-то вдаль.

— Мне показалось, Эйрин, вы сделали какое-то замечание по поводу этикетки для вина?

— Да, у меня есть кое-какие идеи. Хотите взглянуть?

Он кивнул, и она полезла в сумочку за эскизами. Через несколько минут, он поднял голову от бумаг, которые она протянула ему, и сказал:

— Что ж, мисс Клиффорд, будем считать, вы себя реабилитировали.

На лице Эйрин отразилась целая гамма чувств.

— Вам понравилось?

Паркер продолжат изучать три рисунка в пастельных тонах на плотном листе бумаги. На каждом из них были изображены парень и девушка. На одном рисунке они сидели, переплетя руки и глядя на поле колосящейся золотистой пшеницы. Она — в кипенно-белом, а он — в черном. Вторая пара целовалась на фоне водопада, а третья — стояла у стены небольшой белоснежной церкви в тени стройных кипарисов, держась за руки. Узкие удлиненные фигуры производили необычное впечатление и сразу запоминались. Она использовала золотисто-зеленые и голубые тона. Вертикально шли буквы «Паркер'с Просперити».

— Да, мне очень понравились ваши наброски. Как у вас возникли эти образы?

Она положила подбородок на сложенные кисти рук.

— Я часто думала о вине. О том празднике жизни, который оно символизирует, — о небе, о солнце, о матери Природе, о человеческих чувствах… А вот эта этикетка, такая серьезная и скучная, — она постучала пальцем по бутылке, — несет в себе… как бы отрицание всего этого. Вино же должно вызывать радость, радость любви. — Она пожала плечами и остановилась.

— Продолжайте.

— Боюсь, вы можете неправильно меня понять. Например, вы способны ощутить радость, когда у вас все-таки находятся туфли, которые, как вы думали, кто-то утащил? — Дэниел принялся безудержно хохотать. Эйрин поддержала его, и к своему собственному удивлению, сказала: — Так-то лучше. Когда у человека хорошее настроение, все дела даются ему просто и легко. Расскажите мне немного о вашей семье, которую мы с вами собираемся, к сожалению, немного подурачить.

— Моя мать — воплощенная леди. Она воспитана

в самых строгих правилах и воплощает в себе лучшие моральные ценности женщины. Отец умер десять лет назад. А еще у меня есть сестра Лилиан и брат Рони, которого можно считать черной овцой в нашем стаде.

— Почему?

— Потому что он попал в артистическую среду.

— Ч то же в этом плохого? — недоуменно возопила Эйрин.

— Само по себе это не плохо и не хорошо, но когда он промотал столько денег на свое увлечение… — Дэниел пожал плечами.

— И каким же видом творчества он занимается?

— Музыкой. Играет в каком-то низкопробном рок-ансамбле.

— Буду ли я права, предположив, что ни вы, ни ваш отец не увлекались роком? — чуть насмешливо спросила она.

Глаза Дэниела сощурились.

— Иными словами, обыватели не способны к высоким стремлениям и идут в коммерцию, это вы имели в виду?

— Я этого не говорила. Но у меня такое чувство, что бедный Рони должен ощущать себя неполноценным из-за того, что у него нет таких способностей к бизнесу, как у вас.

— Возможно, вы правы. Но Рони волен делать в жизни то, что хочет. Впрочем, так же, как и я.

Эйрин бросила на него взгляд, полный сомнения:

— В ваших словах не чувствуется энтузиазма, Дэниел, хотя все это не мое дело. Сколько ему лет?

— Двадцать шесть.

— А сколько вам? — спросила Эйрин с любопытством.

— Тридцать пять. Скоро я буду совсем стариком. А вам, наверное, двадцать четыре?

— Двадцать пять. Почти двадцать шесть. Что, для вас я слишком молода?

— С чего вы взяли? — удивленно спросил он.

— Сама не знаю. — Она пожала плечами. — Просто возникло такое ощущение, когда вы спросили о моих предпочтениях относительно мужчин.

— Во время нашей встречи, мне казалось, я дал вам понять, что вы вполне в моем вкусе.

— Дэниел Паркер, когда вы говорите такие вещи… — Эйрин в смущении запнулась. Он ждал, с серьезным видом приподняв бровь, ее ответа, но она могла поклясться, что в глубине души Дэниел смеялся над нею. — Вы выводите меня из себя, — сквозь стиснутые зубы выдохнула она. — Еще никто никогда не смотрел на меня как на девушку для развлечений.

— Искушение поддаться земным радостям бывает иногда слишком велико, Эйрин.

Она чуть не задохнулась от возмущения.

— И вы можете признаваться мне в этом?

— Я всего лишь обычный, простой человек…

— Не могу допустить, чтобы кто-то смотрел на меня с этой точки зрения. Лучше давайте расторгнем наше соглашение.

— И не подумаю, — ответил он, спокойно глядя на нее.

Ее карие глаза блеснули гневом.

— Если вы собираетесь продолжать в том же духе, и намерены говорить со мной свысока, так ищите выход из положения, я…

— Простите меня. Я больше не буду, — смиренно сказал Дэниел и добавил: — Было бы очень жаль потерять возможность использовать ваши замечательные способности. — Взгляд Эйрин скользнул по эскизам. — По правде говоря, я немного удивлен. Ваши рисунки выглядят гораздо более романтично, чем я мог ожидать от вас.