Войти в роль
Шрифт:
— За что? — Она отпила глоток бренди.
— Послушай, Эйрин. — Он сидел, наклонившись вперед, и перекатывал свой бокал в ладонях. — Мы с Эбби разошлись три года назад. Ее не должно было быть здесь. Наверное, это затея моей матери, сестры и Арлены. Больше всего меня злит крестная, которая считает вправе распоряжаться моей судьбой. Она вбила себе в голову идею снова соединить нас.
— Неужели Эйбл пошла бы на это, не имея ни малейшей надежды на успех?
— У нее нет шансов что-либо изменить. Все давно кончено, — жестко ответил он.
— А ты не допускаешь,
— Эйрин, не начинай…
Он замолчал, тихо выругался, откинулся на спинку кресла и отпил бренди. Она тоже сделала глоток и поплотнее запахнула полу халата на коленях.
— Конечно, ты прав. Я слишком мало знаю обо всех вас, чтобы давать советы…
— И очень меня обяжешь, если не станешь этого делать.
— Хорошо. — Она бросила на него сердитый взгляд. — И все-таки, не понимаю, почему, не зная, что твоя бывшая жена окажется здесь, ты все-таки намеревался обороняться против своей семьи и привез меня для этой цели?
— Чувствовал, что они что-то затевают. И, как видишь, был прав. Но согласись: я ведь не скрывал истинных причин, из-за которых попросил тебя сыграть роль моей невесты. — Эйрин задумчиво смотрела на него. — Ты единственная, — мягко продолжил Дэниел, но с убийственной долей иронии, — кто решился проигнорировать искры влечения, так и сыплющиеся меж нами, и согласился быть буферной зоной между мною и семьей.
Так ли? — спросила она себя, бесцельно блуждая по комнате глазами.
— Когда ты смотришь на меня как на кандидата в свой гарем, во мне пробуждаются худшие мысли и чувства. — Это было сказано довольно сердито.
— Когда я делал что-либо подобное?
— Ты делаешь это все время.
— Никогда не имел гарема и не собираюсь его заводить, — процедил он. — Но не могу не сознаться: меня часто посещает мысль о том, как хорошо нам было бы в постели. Неужели ты не признаешься, что тоже думаешь об этом? — Эйрин отвела взгляд в сторону и попыталась расслабиться. Но напряжение от борьбы между гордостью и честностью сковало все ее тело. — Потому что, если это не так, — лениво продолжил Дэниел, — я бы спросил: чем тогда объяснить то, как ты ответила на мой поцелуй? Тут возможно единственное объяснение. Что скажешь? — Она попыталась ответить, но из ее горла вырвался какой-то неопределенный звук. Он подождал, внимательно наблюдая за нею, потом спросил: — Эйрин, почему тебе так трудно признать очевидное?
— Просто я не могу сделать выбор, — безжизненно выговорила она, наконец, обретя дар речи.
— Короче говоря, мы оба чувствуем физическое притяжение и много думаем об этом. — Он остановился и обернулся к кровати королевских размеров. — Лично я полагаю, — тонкая улыбка тронула его губы, — что это было бы не только празднованием твоей храбрости, но и праздником души и тела, заслуживающим самого тончайшего вина, праздником жизни, праздником слияния двух людей, нашедших друг
друга.
Эйрин прикрыла глаза и подумала: в постели я бы ни за что не смогла солгать ему… Она стиснула зубы и заставила свое воображение стереть
Он осушил бокал и встал.
— К тому же, Эйрин, я не вижу, почему бы нам не продолжить то, что мы начали.
Их разделяли всего два шага по ковру, а для нее сейчас жизненно важно было заслониться от этого мужчины, от его воздействия на нее. Но взгляд Дэниела уже вновь изучающе скользил по ее телу. Все в нем магически действовало на нее — и взлетающие вверх брови в моменты искреннего удивления, и крепкие, мужественные руки.
Сильные пальцы Дэниела оставили несколько синяков на теле Эйрин, когда он вытаскивал ее из воды. И сейчас она безрезультатно пыталась избавиться от желания ощутить эти ладони, сжимающие ее груди. Она почувствовала, как краска начинает заливать ее лицо, шею, и инстинктивно зажала ворот халата. Он проследил за движением ее руки и сощурился, заметив синяк, обнажившийся на запястье под соскользнувшим рукавом.
— Это я оставил такой след?
— Что?
Он подошел и прикоснулся к руке.
— Я имею в виду этот синяк.
— Аа, вот ты о чем. — Она посмотрела на свою руку. — Да, и еще парочка в других местах. Но я предпочитаю иметь синяки, чем лежать на дне реки без единого пятнышка, — попыталась она пошутить.
— Все равно, прошу прощения. У тебя кожа — настоящий шелк, Эйрин, — тихо произнес он и пробежал пальцами вверх по ее руке. — И замечательная фигура. А целуешься ты просто уникально. — Его пальцы нежно коснулись ее губ, потом он спрятал руки в карманы, явно сделав над собой немалое усилие. — Ничего не могу с собой поделать, но одна мысль о том, что какой-то мужчина хотя бы мысленно может оставить синяк на твоем теле, выводит меня из равновесия.
— И все это только потому, что я не бросаюсь тебе на шею, Дэниел?
— Ты уже находишься в моих объятиях, только не решаешься признаться в этом даже самой себе.
Возразить ему она не смогла. Эти голубые глаза, путешествующие вдоль и поперек по ее телу под тонкой тканью халата, заставляли девушку чувствовать себя обнаженной. И не только телом, но и мыслями. Не важно, что при этом он молчал. Одного его присутствия было достаточно, чтобы вызвать в ней бурю эмоций.
— Слушай… — испытывая неловкость, сказала она, чтобы прервать, наконец, интимность момента. Потом вздохнула: если она признается, что «Коффман и К°» находится не в лучшей форме и она только потому решилась принять его предложение, захочет ли он иметь с ними
дело? — Слушай, — вновь повторила она, — в мои планы не входило спать с тобою, когда мы договаривались о контракте на рекламу шампуней и вина «Паркер'с Просперити». Но он нужен моему агентству…
— Забудь о шампунях, — насмешливо глядя на нее, сказал он. — Считай, что этот контракт ты уже получила.
— Что? — До нее с трудом доходил смысл его слов.
— Считай, контракт уже у тебя в кармане, Эйрин, — взвешенно и спокойно продолжил он. — Рейчел Теннеси может мыть голову и крепко спать.