Воздух, которым мы дышим
Шрифт:
— Эту попку невозможно не заметить, — шутливо говорю я.
Но это чистая правда, у этой девушки великолепная задница, которая просто создана для джинсов. Да и про ее длинные, стройные ноги тоже нельзя забывать.
Джордж серьезно на меня смотрит. Это один из тех взглядов, о которых я знаю: он собирается сказать то, что мне не понравится. Я сразу же узнаю этот взгляд, потому что у меня начинает ныть под ложечкой.
— Она была замужем за Марком. Дело еще не закончено. Твой приятель — настоящий подонок.
Я кривлюсь и тихо стону. Марк. Многие вещи из своего прошлого во время моего
— Должен ли я знать подробности? — спрашиваю я как можно более бесстрастно и продолжаю работать.
— Может быть позже.
«Позже» может означать и «никогда», потому что я не смогу остаться здесь надолго. Это больше не мой дом, даже если бы мне этого очень хотелось. Теперь это ее дом. И даже если сначала я был зол и хотел вернуть его, то сейчас знаю, что не смогу так с ней поступить. Эта женщина, кажется, насквозь хорошая, и она не заслуживает такого. Я останусь, пока верю, что это для нас обоих не в тягость. Но это не обязательно будет длиться вечно. Тесса, вероятно, все равно не собирается мириться с моим присутствием здесь. В конце концов, я незнакомец, который незвано вторгся в ее жизнь.
— Я сделала чай со льдом, — вырывает меня из раздумий ее мягкий голос.
Я поднимаю голову, и у меня на мгновение перехватывает дыхание. Она стоит у входа в сарай, держа поднос с запотевшими от жары бокалами и кувшином, в самых коротких и обтягивающих шортах, которые я когда-либо видел. Черт, эта женщина, должно быть, сошла с ума! Не то чтобы у меня была возможность наслаждаться подобным зрелищем последние пять лет.
Я облизываю свои пересохшие губы.
— Спасибо, — говорю хриплым голосом и иду к ней навстречу, чтобы взять у нее поднос.
Когда приближаюсь к ней, она смотрит мне в глаза, и я знаю, что Марк — гребаный идиот. Что бы он не натворил, но была бы она моей женой, я бы ее никогда не отпустил. Девушка, черт возьми, невероятно красива. Ее сексуальность и привлекательность прямо-таки умопомрачительны. Или после вечности без секса мои гормоны полностью сносят мне крышу.
Но она бывшая жена Марка, и не допустимо совершать одну и ту же ошибку дважды. Но если да? Может быть, мне следует держаться подальше от нее, потому что я не хочу узнавать, совершу ли я ту же ошибку во второй раз.
Тесса
Лиам стоит передо мной и перехватывает поднос. В каком-то смысле потеряв способность контролировать свои пальцы, я вдруг не в силах выпустить тот из рук. Вместо этого я неотрывно смотрю на его широкую, обнаженную, измазанную машинным маслом, покрытую испариной и блестящую на солнце грудь. Мне действительно приходится собрать все возможные силы, чтобы отвести от него взгляд и отпустить поднос. Вероятно, мне нужно извиниться, потому что, судя по его широкой улыбке, моя кратковременная потеря
Я отвожу взгляд и делаю два шага назад, чтобы выбраться из опасной близости. Парней, подобных ему, красивых, хорошо сложенных, молчаливых и глубоко внутри потрепанных и сломленных жизнью, мне должно было бы быть уже достаточно. Я уже это проходила. Тем не менее, мои гормоны явно сходят с ума, когда я нахожусь рядом с ним.
Лиам поворачивается к маленькому столику, отталкивает кучу разнообразных инструментов, наваленных на столешнице, затем ставит на их место поднос. Когда он поворачивается ко мне спиной, у меня непроизвольно вырывается шокированный звук, и в ужасе я шлепаю ладонью по губам. Его спина покрыта шрамами. Глубокими, рваными шрамами. Я никогда не видела ничего подобного, да и где? Похоже, Лиама секли. Шрамы сплетаются в сеть ужасных мук — свидетельство жестокости, которые он, должно быть, вынужден был сносить. Я так шокирована, что мои легкие покидает воздух. Лиам поворачивается ко мне и замечает, как я пялюсь на него. Моя душа болезненно рвется на части, и он, должно быть, улавливает негодование на моем лице, потому что мне не удается достаточно быстро взять под контроль свои эмоции.
— Извини, — быстро прошу прощения. — Я просто не ожидала подобного. Это как-то застало меня врасплох.
Я с мукой отвожу взгляд в сторону. Как бестактно с моей стороны реагировать таким образом, но я действительно не могла это остановить. Это просто вырвалось из меня.
Он концентрируется на наполнении стаканов холодным чаем и подходит ко мне с двумя стаканами.
— Все в порядке, я когда-нибудь привыкну к тому, что люди так реагируют, — говорит он со смехом, одной рукой протягивая стакан мне, другой — Джорджу, качающему головой.
— Может быть позже. Я гляну на животных.
Джордж покидает сарай и оставляет меня наедине с Лиамом. Когда я это понимаю, мой пульс учащается. Каждая секунда рядом с Лиамом все больше укрепляет ощущение, что долгое время, проведенное наедине с Джорджем, должно быть, лишило меня способности общаться с другими людьми, потому что сейчас я стою здесь со стаканом в руке и чувствую себя совершенно беспомощной.
Что сказать мужчине, который думает, что я плавлюсь от жалости? Я понимаю, что жалость — это именно то, чего не хотят по отношению к себе многие люди, которые видели и пережили ужасные вещи. За исключением, возможно, Марка, который извлекает выгоду из сострадания окружающих его людей. Его жизнь основана на сострадании к нему, только потому что мать бросила его, когда он был ребенком. Сострадании, потому что его жена не ведет себя, как должна. Сострадании, потому что его карьера футболиста провалилась.
Лиам с ухмылкой поднимает стакан к губам и пьет, при этом конденсат капает на его испачканную грудь, что снова, как магнитом, притягивает мой взгляд. Я тоже делаю быстрый глоток, чтобы собраться и снова не потерять контроль.
— Могло бы быть, от моей бабушки, — довольно говорит он.
— Она дала мне свой рецепт, — объясняю я, делая еще один глоток, чтобы успокоиться.
— Наверняка со мной будет нелегко, — говорит он. — Я не очень общительный парень, но, в любом случае, спасибо.