Возгарка I

Ахметшина Ксения

— Эта тварь появилась в твоих лесах неспроста, барон, — прорычал фон Шнайт. — Её породило твоё неумение держать собственных подчинённых в узде. Здешние почвы неплохо пропитались кровью смертных, так ведь? И скоро могут пропитаться ещё лучше. Кто знает, может прямо сейчас селянин, чудом выживший после

встречи с нашим пушистиком, умирает в агонии, чтобы продолжить его славное дело? Даже бессмертные не в безопасности. И речь не только о возможности потерять то самое бессмертие позорнейшим образом: в желудке другого хищника. Поразмысли на досуге.

Голова зверя с противным влажным звуком снова ударилась о кафель.

Дерзость и полное пренебрежение светским этикетом неприятно задели меня. Но признаю, своей цели Рихард достиг. Перепачкав заразной кровью плитки у моих ног, он разрушил чувство защищённости, которое дарят твёрдые стены замка. Стало не по себе от мысли, что такие чудовища могли расплодиться на моей территории. К счастью, пережить столкновение с этим вестником смерти проблематично. Потому, смею надеяться, что беда отведена. Хотя патрули непременно пошлю, дабы проверить, не пропадал ли ещё кто намедни-с и не мучает ли жар какого-нибудь несчастливца с характерными ранениями.

Конечно, я вовсе не собираюсь придавать происшествие огласке. Оно даже не станет занятной историей, которую можно поведать за кубком крови близким друзьям. Выносить сор из избы и будоражить общественность новыми страхами совершенно излишне, достаточно, что народ боится собственных правителей. И докучать его величеству срочными посланиями я тоже не стану: ни к чему тревожить тысячелетнего старца.

Все швабры и тряпки, поучаствовавшие в процессе отмывания полов, отправились

на костёр. Из головы зверя мог выйти неплохой трофей, завидно украсивший бы стену над камином. Но пришлось избавиться от неё. Да и пожелай я сохранить это доказательство победы над страшным зверем, как уберечь ткани вампирического волка от разложения в лучах дневного светила? Разве что в склепе повесить. Одно слово, я рад, что история получила благополучную развязку и более не посмеет занимать моё время, а также попусту тратить финансы.

Рихард получил щедрую награду, но остался до безобразия угрюмым.

— В довесок я возьму себе одну мещанскую девчонку, — скорее сообщил он, чем попросил перед отбытием. Очередная бестактность, но что с него взять?

Я сдержанно кивнул, не собираясь пререкаться из-за таких мелочей, но гость разъяснил, что его интерес вовсе не гастрономический, а девчонка — именно девчонка, а не девица пригожего для употребления возраста. Через четверть часа я подмахнул документы на опеку и лицензию на обращение некой Яромиры Руженовой, 1507 года рождения. Сообщать о состоявшейся сделке её смертной семье мы оба сочли излишним.

Одиннадцатилетка, надо же! За младшим фон Шнайтом никогда не ходила репутация извращенца, неужели он решил остепениться и поиграть в папочку? Впрочем, какая разница? Главное, что у меня остались доказательства его визита, пусть девчонка и оформлена на подставное имя, как и шхуна беглеца.

Теперь, когда опальный племянник великого герцога Варнахарского отчалил из моих доков, я достал писчую бумагу без гербов, обмакнул перо в совершенно особые чернила и начал излагать некоторые факты Вальдемару.