Возгарка I
Шрифт:
Солнечный свет… Кровь вампира…
Развернувшись к тумбе, я с ужасом уставилась на умывальную чашу. Аня ничего не заметила, хорошо. Ладно, наверное, зря переполошилась. Порозовевшая водичка — подумаешь. Может, я собственный заляпанный кровью платочек простирнула… хотя там бы алой краски не хватило.
Надо избавится от этой улики.
Только это не тряпки, под одеждой не пронесёшь, а из окна выплёскивать нельзя… С другой стороны, ведь кровь растворена в воде, а та гореть не должна.
Перетащив наполовину заполненную чашу на подоконник, я уже хотела обдать крону
Языки пламени вздыбились над поверхностью.
Непроизвольно отступив, я стала таращиться на собственные руки. Ведь эта дурацкая горючая кровь теперь во мне… Вдруг я тоже загорюсь?
Появилось ощущение зуда на коже.
Пламя погасло; по счастью, керамическая посудина выдержала, а ведь могла треснуть от жара. У меня такое было, когда огарок на блюдечко поставила и не уследила: едва горящий фитилёк на донышко сник, тарелочка раскололась. Меня бабушка тогда бранила и твердила, что это очень недобрый знак. Сбылось: ямки от горошин на коленях долго болели.
Недоверчиво заглянув в водное зеркало, я увидела там своё побледневшее с перепугу отражение. Вода казалась чистой, розовый оттенок пропал. Зачерпнув горстью прохладную жидкость — та даже не нагрелась, — я пропустила журчащие ручейки между пальцев. Похоже, солнце полностью очистило водичку от вампирской скверны.
Снова стало не по себе. Ногти нервно почесали запястье.
Чашу я всё-таки опорожнила — от греха подальше.
И тут же обернулась на дверной скрип, едва не столкнув посудину с подоконника.
— Солнце, зачем ты поднялась? — в комнату заглянула Анна. — Тебе ещё рано из постели выбираться, ложись обратно. Я тебе травок заварила.
— Мне гораздо лучше, — уверила я, загораживая чашу. — Очень надоело валяться, можно я спущусь? И, кажется, я всё ещё голодная…
Аня обрадовалась моему хорошему аппетиту.
— Мы как раз готовим завтрак, — сообщила она.
Одевшись и спустившись вниз, я присоединилась к завтракающей на кухне семье. Меня одолевал страшный голод. Может, это вампирская кровушка заговорила? Хотя скорее я просто дико оголодала за время болезни, ведь мне кусок в больное горло не лез: одни кашки и куриные бульончики хлебала. Теперь главное случайно не сжевать что-нибудь с чесноком.
С грустью вспомнилось, что ещё недавно собиралась жрать его каждый день. Нет, по вкусу чеснока точно скучать не буду. Просто… не знаю даже. Тоска какая-то, будто я уже не человек. Вроде бы всё как раньше, но кто его знает? Какой я теперь стану?
Отчим выглядел добрым как никогда. Не стал кричать, чтобы немедленно убралась обратно на чердак, пока полностью не выздоровею. Даже радушно улыбался, что немного пугало с непривычки.
Видать, Рихард на славушку ему мозги промыл.
— Яра, замечательно, что ты пошла на поправку, — начал он, потирая тёмный ус. — Но я недавно написал письмо своей двоюродной племяннице из Диоклии, это на юге, далеко отсюда. Вряд ли оно уже дошло, но уверен, они с мужем с удовольствием примут тебя к себе погостить.
Я радостно закивала, хотя происходи всё взаправду, насторожилась бы от такой решимости спровадить меня в неизвестность, даже не убедившись, что там меня примут.
— Какая замечательная идея, — поддержала бабушка, протирая щёки от пота салфеткой. — Заодно здоровье поправишь.
— Точно-точно, — закивала Либенка. — Наконец-то мы от тебя отдохнём.
Даже Анна благодушно улыбалась и кивала без задних мыслей.
Похоже, Рихард обработал всех.
— Тогда я договорюсь с капитаном какого-нибудь судна, у меня уже есть одно на примете, — подытожил отчим. — Собирай вещи, девочка, ты отправляешься в тёплые края.
Было одновременно забавно и неловко наблюдать, как зачарованные люди разыгрывают друг перед другом спектакль, не понимая, что они актёры, чьи роли прописаны чужой рукой. Я лишний раз убедилась, что это самая страшная и опасная способность вампиров.
Ты даже не поймёшь, что тобою манипулируют. Тебе в голову будут приходить мысли и идеи, которые кто-то захотел туда поместить. Ты будешь говорить, в полной уверенности, что твои слова принадлежат именно тебе. Но ты лишь пересказчик, не знающий, чьи речи повторяешь. Ужас, жуткий, кошмарный ужас…
Не факт, что у отчима вообще есть двоюродная племянница. Но он всю оставшуюся жизнь будет помнить её. Мелочь? Наверное, ведь ни ему, ни окружающим эти ложные воспоминания не принесут вреда. Но ведь при желании вампир может заставить вас верить во что угодно.
И однажды я сама стану такой. Начну отнимать чужую волю.
Нет, ни к чему про это сейчас думать.
Сейчас нужно просто радоваться хорошему самочувствию. Радоваться, потому что мне удалось выбраться из могилы. Не каждому так везёт. И я должна благодарить Рихарда, что спас меня. Хотя Анку ему никогда не прощу.
И вообще, он задница редкостная.
Никакой работы мне не поручали, зато мы с Анкой затопили баню, и я вволю намылась. Отчим вернулся после обеда и сообщил, что договорился с судном, которое возьмёт меня на борт. Анна просияла, услышав знакомое название. Наверное, она подумала, что её кавалер решил оказать ей услугу и потому согласился подбросить сводную сестрёнку, куда попросили. И это хорошо. Так правдоподобнее… Ну, хотя бы для неё, ведь про их шуры-муры никто не знает. Надеюсь, что и не узнает.
Мне велели собирать вещи. Анна помогала, ведь я ещё не до конца оклемалась: поднимать тяжёлые вещи, да и вообще много двигаться ещё не могла. Зато посидеть на лавочке перед трактиром — очень даже могла. И лёгкая прогулка мне только на пользу — отчим на весь день отпустил Анну со мной. Ну, а чтобы солнышко не припекало, я соломенную шляпку нацепила. Рукава у платьица длинные, так что зуд не возвращался.
Мы сидели на набережной и смотрели на такелаж и рангоут парусных судов. Забавные слова, мне их сестрёнка сказала. Только я не запомнила, какое из них обозначает мачты с реями, а какое — кучу верёвочек, которые их держат и управляют парусами. Наверное, скоро мне придётся выучить целую уйму новых словечек.