Возгарка I

Ахметшина Ксения

Простому вервольфу трудно потягаться с вампиром, но эта тварь вобрала в себя всё лучшее, так сказать. Да, Витек перенял не только силу, но и слабости обоих видов, однако устойчивость вампиров к акониту и серебру не даёт ему мучиться так же сильно, как обычному оборотню. Ну, а чеснок мы не взяли, чтобы случайно не зацепить меня. Хотя, полагаю, эффект окажется таким же: за счёт волчьей половины, которая плевать хотела на аллергические реакции от приправ.

От напряжения мои мускулы вопили, а глотка исторгала раскатистые звуки не хуже мёртвого

волка. Я скалился в оба клыка, и остальные тридцать зубов им помогали. Связки ныли, даже кости стенали, а сапоги от рывков противника зарывались в почву, которая начала казаться необычайно податливой.

Только бы выдержал металл, укрепляющий древко…

— Войко, возьми палаш у Радека! — скомандовал я, не оборачиваясь. Достать саблю я не мог, а блондин источал слишком ясный запах страха, чтобы пустить клинок в ход самостоятельно.

— Нет! — мальчишка снова было кинулся выручать брата, но вышедший из ступора Радек перехватил его под грудки, а перекинуться оборотень не успел, да и вряд ли сумел бы: слишком выдохся за все эти следопытские ночи, особенно сегодня.

Зато Демир успел быстрее всех. Блеснул росчерк длинного, резко изогнутого клинка с елманью, и мохнатая голова слетела с плеч страшного зверя.

Рубящие качества у кылыча отменные.

Я расслабил руки. Безголовая туша чудовища осела, из шейного обрубка ещё били струйки крови: неспешно, как и подобает существу с едва бьющимся сердцем. Позволив себе пару усталых вдохов, я опёрся о поверженного зверя сапогом и с чавканьем выдернул лезвие рогатины. Истыканное стрелами туловище больше не двигалось, разве что задняя лапа ещё судорожно подёргивалась, но такое быстро проходит.

Пацан опустился на подкосившиеся колени — совсем как давеча у могилы сестры.

Да, грустно, теперь он потерял и брата. Но жизнь — та ещё сучка.

— Зачем… — прошептал он. — Зачем так…

— Ну, же, парень, успокойся, — покачал его за плечо Радован. — Ты же сам всё видел. Мы не могли взять эту зверюгу живой. Никак не могли.

Никола сбросил его руку, вскочил и кинулся на меня.

— Это всё из-за тебя! Ты обещал, что он поправится!

Лезвие ножа вошло ему под рёбра. Пробило лёгкое и сердце.

Было тяжело сделать это. Пацан успел стать мне другом.

Я придержал умирающего оборотня второй рукой, глядя в полные боли и непонимания глаза. Вместо слов и вопросов он начал выплёвывать собственную кровь.

Запах её походил на ту, в которой я изгваздался, пока дырявил его брата.

Не просто волчонок.

— Прости, — сказал я. — Но ты тоже заражён.

Когда мальчишка затих, а его серо-голубые глаза остекленели, я вытянул длинную полосу стали из ножен и отсёк ему голову, лишая шанса на возвращение.

Перевёл взгляд на товарищей: Радека трясло, а Демир, не понимая, что делать, судорожно стискивал пальцы на рукояти кылыча. Только Войко всё понял и грустно выдохнул.

— Они оба нахлебались крови вампира, — я решил прояснить вопрос. — Мальчишка

однажды восстал бы из мёртвых такой же тварью. Я не мог оставить его в живых. Оборотни сами по себе не заразны, они такими рождаются. Но варколак — помесь вампира с оборотнем — заразен даже сильнее моего племени. Любой покусанный или оцарапанный им человек, умер бы в лихорадке и вернулся таким же.

Демир сплюнул, сообщил мне пару ласковых на мурадском, вдвинул свой восточный клинок за кушак и пошёл прочь. Радек одарил меня взглядом ненависти и презрения, на его скулах дёрнулись желваки, но матрос ничего не сказал. Просто развернулся на месте и пошёл следом за товарищем.

— Они отойдут, — положил мне руку на плечо Войко. — Просто им нужно время, они успели привязаться к мальчонке. Жалко его, пропасть.

Да, жалко. Зато представляю, как ребята обрадуются, узнав, что я убил мальчонку, зато взял вместо него девчонку. Просто предвкушаю.

Я отёр саблю от крови и задвинул в ножны.

— Нужно прибраться, — сказал я без интонации. — Рассвет не за горами, а мне необходимо сохранить доказательства для Ветцеля.

Глава 20. Яромира Руженова

Наутро я проснулась с удивительным чувством свободного дыхания.

Лёгкие больше не сипели, не хрипели и не свистели.

За время болезни я совсем забыла, каково это — просто дышать.

Голова больше не раскалывалась, сопли не текли и кашель почти прошёл. Я ещё немного покхекивала, но уже без мокроты и крови.

Анна принесла мне завтрак и очень обрадовалась неожиданным переменам:

— Ярочка, неужели тебе лучше? Ох, предки, благодарю! Как же хорошо… Мы молились за тебя. Побегу, обрадую всех.

Съев завтрак — впервые с аппетитом, — я почувствовала, что вполне могу встать с постели. Чем и занялась. Босые пятки коснулись холодных половиц. Через стекло на чердак затекали косые лучи, высвечивая кружащиеся в воздухе пылинки. Мы всегда хорошо убираемся, а пока я валялась немощной доходягой, Анна за чистотой следила ещё больше, но в зазоры оконной рамы всё равно надувает.

Подойдя к окну, я потянула за щеколду. На миг остановилась.

Почему она вообще заперта? Как у этого вампирюги выходит так ловко обращаться с замками? То они впускают его внутрь, будто господина. То так же охотно делают вид, что вовсе никого не запускали. Надо обязательно спросить…

Стало грустно от осознания, что скоро придётся проститься с родным домом и уплыть в неизвестность с этим гадом.

Да, я родилась не здесь, а в Волавке, но была совсем маленькой, когда мы переехали в Нова-Затоку. Другого дома я не помню. И Анна всегда была со мной, но больше не будет… Так хватит, не то заплачу.

Распахнув окно, я с наслаждением вдохнула свежий воздух. Прикрыла глаза и вслушалась в шелест листвы. Яркий свет проходил сквозь веки, высвечивая узор кровеносных сосудиков. Внезапно меня стукнуло…