Вождь из сумерек
Шрифт:
– Рано, Леша. Пока не отыщем их нору, возвращаться нельзя. Все равно найдется какая-нибудь полянка. Тогда и отдохнем, – и, заглянув в Лехины усталые глаза, признался: – Мне и самому не по себе. Постоянно вижу на себе чей-то взгляд. Высматривают, выжидают.
Позвал глазами посреди воев волхва.
– Пивень, ты как?
– Пакостно, – пыхнул в бородищу волхв. – Будто в душу иголками колют.
– И все равно – рано. Иначе будет поздно.
– Заговариваешься. То рано, то поздно. Выбери что-нибудь одно.
И
Стас замер и прислушался.
Дернулась губа. Короткое сдержанное рычание.
Войтик переглянулся с Грузднем и с опаской посмотрел на Стаса.
Пивень со страхом отшатнулся в сторону.
– За мной, по одному. И не высовываться. Груздень, Пивень… Леха замыкает. Ну, что вызверились. Волки на охоту вышли. А мы под них сработаем, – неуклюже попытался оправдаться Стас. – Или сами на утиной охоте селезнем не кричали?
Не Бог весть, какое оправдание, но уж лучше такое, чем никакого.
Леха просек что-то, но помалкивает.
Впереди просвет. Поляна?
Воздух вокруг нее искрится, как снег. Кристалликами висит… Играет, светится разноцветными огнями. Электрическое поле? Не похоже. Как его удержать тончайшей пленкой? Всполохи пляшут, как Северное сияние. А за ней – непроглядная тьма. Нет. Почему непроглядная? Во всполохах силуэты темнеют. Четко. Без суеты. Как на заводском конвейере.
Шаги за спиной стихли.
– Темный. Слышь, Темный, – любопытство сильнее всякой усталости. – Отсюда шли?
Но Темный молчит.
Наглухо заблокирована память у парня.
Сам не мог достучаться. Не мог, сколько не пытался.
Свечение увеличилось. Силуэты исчезли. А за ним снова только чернота. Глухая. Непроницаемая.
И полыхнули молнии. Разом. И во все стороны. Словно взрывом разбросало его малочисленный отряд. Кто за спиной застонал. Хруст? Свист?
Подвело любопытство. Высунулся.
– Ложись! – крикнул он, падая на нестерпимо колючую траву.
И новый залп. Нацеленный залп из всех крепостных орудий сразу.
Сфера чуть потемнела. И новый залп.
Прямой наводкой.
Плазменные орудия у них, что ли?
Или лазером поливают?
Как там у фантастов? Бластеры и электромагнитные ружья.
– Леха! Отводи ребят. Головы не поднимать. Задницы из травы не показывать!
– А ты?
– Молчать! Это приказ!
– Командир…
Не умеет волхв говорить шепотом.
Шарахнут на голос. Ну вот! Так и есть.
– Пивень, командир Алексей! Если что, не продаст. Хоть и баламут, но калач тертый. Все. После залпа уходите.
– А ты?
– Приказ!
Голос Стаса скрипит, как железо. До нутра пробирает.
Залп!
Леха успел заметить, как тугой пружиной взлетело из травы тело Стаса, в доли секунды пролетело над землей несколько десятков метров. Угрюмый волчий вой, вой безжалостного вожака стаи разорвал
Толчок. Тело перевернулось в воздухе и головой вперед вонзилось волчьей тенью в пылающую нестерпимым белым светом стену.
И, словно повинуясь этому древнему, давно забытому зову далеких предков, из-за деревьев над распростертыми телами воев бесшумно пронеслась волчья стая и исчезла там, где мгновеньем раньше скрылся Стас.
Запоздало полыхнул залп.
– Уходим, братцы.
– Но как же…
– Приказ Груздень – закон для подчиненного! – припомнил Леха строку из армейского Устава. – Командир любит пошутить сам, но шутки подчиненных понимает плохо. Считайте, что это его очередная шуточка. Прикол! Говоря на понятном и доступном языке нашего Толяна. Ползком и сразу бросок. Уходим из-под удара и ждем.
Залп! Бросок…
И сразу – пузом на колючки.
Упали. Затаились. Бросок…
Пивень повернулся к Лехе. Борода зацепилась за колючки. Выматерился от всей души. Дернул головой, оставив клок бороды на колючках.
– А может, вслед за ним, Алексей? Пока они с ним тары-бары разводят, на нас и не оглянутся. Как ты думаешь?
– Не думаю, – отрезал Леха. – Выполняю.
– Это еще надо посмотреть, кто с кем разводит эти самые тары-бары, – хохотнул Войтик. – Вслед за ним такие ребята в нору прошмыгнули, что я бы лучше в сторонке постоял.
Толян поднял головы, смахнул рукой с лица кровь.
– Всю физию о колючки ободрал. Леш, мы командира бросим что ли? На крайняк – у нас с тобой стволы на кармане.
Груздень бросил исподлобья на Леху хмурый взгляд.
– Полезем, Алексей?
– Я тебе полезу. Ждем. А сунуть башку туда всегда успеем, – грозно предупредил он. – Только кажется мне, ребята, что там сейчас черепки в разные стороны летят. Он, когда разозлят, охоч до посуды. Ждем! Ну, что я говорил? Добрался до посуды…
Неистово опалил глаза белый свет. И Стасу показалось, что на какое-то время он ослеп. Тело вопреки всем понятиям не разрывала боль. Его вообще не стало. Разлетелось в прах, на разрозненные кусочки тряпочки. Падал в бездонную яму без парашюта. Мозг отдельно. Сам по себе. А все остальное – тоже отдельно. И ненавистный палящий свет перед глазами. Или где?
Судорога выламывает кости.
Значит, это еще не тот свет, который в конце тоннеля. Рухнул сразу на все четыре лапы. Оглядываться будем потом. Время будет.
Прыжок.
Брызнула кровь из разорванной вены.
Ослепительно белый, сверкающий умопомрачительной чистотой зал. Высокие, одетые в такие же ослепительно белые одежды люди.
Не люди – враги. Добыча.
Удар грудью. Трещит грудная клетка. Чужая. Ненавистная. Хилые у них косточки.
И снова прыжок. Клыками под подбородок.