Возле кладбища: одинаковые люди
Шрифт:
– Не смешно, думаю еще вина нам с тобою взять.
– Дело хорошее. Только как ты до дому доползешь. Еще где упадешь в канаву, как в прошлый раз было.
– Это когда я руку сломал?
– Нет, уже после того.
– Не помню.
– Да ладно, бог с ним. Так что пойдем до магазина или как?
Было неудивительно, что к этому времени Демьян основательно загорелся желанием продолжить употребление спиртного с Виталием, отбросив все имеющиеся сомнения и стараясь не смотреть в сторону дома, он первым поднялся на ноги. Взял в руки свои костыли и, не дожидаясь ответа от Виталия, быстрыми движениями
– За тобой дед не угнаться – в спину Демьяна произнес Виталий.
Сам Виталий был невысок ростом. Болезненно худощав, в добавок чем-то основательно помят. Голову он держал к низу, сильно сутулился, и со спины уж точно, походил на старика, хотя в период описываемого времени, ему еще не было и пятидесяти лет. Старый темно-серый плащ спускался ниже колен, черные резиновые сапоги были обуты на ноги Виталия. Капюшон смахивал на старомодный башлык, а лицо Виталия напоминало хищного зверька. Маленькие темные глазки. Такой же маленький рот, острый подбородок. А бороденка была больше похожа на запущенную щетину.
– Ты Виталий на той неделе, кажется, и вовсе не приходил – произнес Демьян, когда они вышли из магазинчика, совершив необходимую покупку.
– Дело у меня есть, даже два дела – уклончиво и как-то неохотно ответил Виталий.
– Какие, мать твою, у тебя могут быть дела – нервно отреагировал Демьян.
Виталий не ответил. Они шли в обратном направлении. Дождь не собирался успокаиваться, и лишь немного сбавив интенсивность, по-прежнему орошал землю и им же пролитую воду, на которой он оставлял огромное множество маленьких кружочков, от каждой своей холодной капли. Зато наконец-то зажглись два фонаря. Сделали они обстановку уютнее. Каменная ограда, побеленная слишком давно, отражала желтый свет. Мокрые тополя вперемешку с кленами стали в одно мгновение ближе, а Демьян остановился возле своего места, приставив свои костыли к каменной стене ограды храма.
– Совсем никого нет, а сейчас самое время. Вечер всегда заработать дает – пробурчал Демьян, в очередной раз, недовольным взглядом оценив туманную влажность вокруг себя.
– Утром народу больше бывает – не согласился с Демьяном Виталий.
– Это когда как, только что об этом. Сегодня толку нет, вчера тоже не было. Ты давай бутылку открывай, не томи мне душу. Откуда у тебя деньги, не пойму. Пенсия вроде через неделю.
– Человек один мне помог – ответил Виталий, открывая пластиковую бутылку.
– Какой еще человек? Смотри, попадешь в какую секту. Одним махом квартиру твою заберут, и пойдешь по миру, как Сергей Львович. Помнишь его?
– А он здесь бывает, жив еще?
– В том-то и дело, что пропал, а в домишке его чужие люди живут. Вроде обыкновенные: купили, говорят дом. Да и зачем им врать. Злодеи у Сергея Львовича дом отняли, а затем и продали. Так что те люди ни причём.
– Может он сам продал.
– Вряд ли, сильно он запивался последнее время – Демьян от разочарования даже махнул рукой.
– Так что за человек? – повторил свой вопрос Демьян.
– Хороший он, на меня похож, сильно похож. Я думал, что у меня брат объявился,
– Это он тебе денег дал что ли?
– Нет, он мне денег совсем не давал.
– Так что ты собираешь. Голову мне морочишь.
– Он мне сказал, где деньги лежат.
– Ничего не понимаю – Демьян с откровенным наслаждением заглотил пару больших глотка бормотухи и передал бутылку Виталию, тот тоже сделал два глотка, но они по сумме равнялись одному из тех, что сделал Демьян.
– Маменька, когда умерла, то денег мне совсем не оставила. Я ведь знал, что у неё деньги есть. Она с пенсии совсем мало тратила. Скупая была моя любимая маменька.
– Да знаю я, какая была Ирина Федоровна, царствие ей небесное – Демьян перекрестился, повернув голову в сторону храма.
Несмотря на заунывную непогоду храм всё равно поражал воображение. Даже спрятавшись в тени высоких тополей, в серой пелене мелкого дождя – белые стены выглядели величественно. Позолоченные купола вступали в единоборство с мрачностью недоброго сегодня неба. Кресты несли свою вахту, пронзая низко опустившиеся тучи. В окошках арочной формы мягко по-домашнему горел свет, отдавая чуточку тепла Демьяну и топтавшемуся возле него Виталию.
– Так что маменька? – подал голос Демьян, думая, что Виталий забыл, о чём только что начал рассказывать.
– Маменька, когда умерла, я денег не нашел. Всё облазил, всё перевернул. Стыдно было перед тетками. Хотел хоть часть денег вернуть. Они ведь все расходы по похоронам маменьки на себя взяли.
– Это ты Виталий молодец, а то я подумал: хотел ты всё пропить со своей Галиной.
– Выпили бы конечно. Только денег я не нашел и как-то смирился с этим. Считай полгода прошло, а тут человек на меня похожий, тайник маменьки мне выдал – произнеся эти слова Виталий улыбнулся странной улыбкой, и если бы с ним разговаривал незнакомый человек, то он бы не сомневаясь решил, что у Виталия не все дома, и по всей видимости, эти не все отсутствуют уже достаточно давно, может быть со времени безоблачного, счастливого детства Виталия.
– Это еще как? – изумился Демьян.
Виталий открыл рот, чтобы ответь, но Демьян сказал не всё что желал и поэтому продолжил.
– Как чужой человек мог знать, где тайник? Значит, он бывал у вас в доме Виталий, и маменьку твою Ирину Федоровну хорошо знал.
– Нет, он не был. Я всех людей, которые у нас бывали, знал. Помню даже тех, кто к маменьке ходил, когда я еще ребенком был. Ох и злился я, когда маменька меня к бабе Зине отправляла.
– Оно понятно – улыбнулся Демьян и протянул руку за бутылкой, которую всё это время в руках держал Виталий.
– Человек похожий на меня, мне тогда сказал, где деньги. Они оказывается, в старой книге были с рецептами и конвертами. Я после смерти маменьки книги все переворошил, а вот письма не открывал. Пришел домой – проверил, и вот тебе подарок от усопшей маменьки. Целых сорок семь тысяч рублей.
– Так ты Виталя теперь богач – произнес Демьян, сделав еще пару крупных глотков вина.
После озвученной суммы в голове Демьяна окончательно утвердилась мысль о продолжении банкета у Виталия дома. Конечно, бабка Клавдия будет страшно недовольна, но ничего, не первый раз замужем.