Возможно, куриные. Возможно, яйца. Пересказки
Шрифт:
– Деньги только покажите, – потребовал он.
Гости переглянулись:
– Э, нет, все не отдадим. Полный расчет после возвращения, – заявил Роман.
– Если денег нет, то и не пойдем никуда, – буркнул Мишаня.
– Да не боись, начальник, вот, гляди, – Роман вытащил из-за пазухи пачку.
– Половину вперед.
– Как соберемся полностью, так и отдадим. А это на провизию, – Роман отделил новенькую пластиковую купюру.
Такие были в диковинку, хотя в городе давно ходили. Мишаня повертел ее в руках.
– Ладно. Вода в колодце, хлеб,
– Ишь ты, ка-ра-син-ка, – протянул Роман, глядя на горелку, как на чудо.
Мишаня пожал плечами и пошел. Вернулся с припасами. Городские за это время немного почистили избу, вымели сор и даже протерли окошки. Мишаня сварганил супчик из тушенки, поели, прибрали и снова уселись за стол. Он карту развернул.
– Вот, значит, мы тут. А вы куда хотите?
– Сюда примерно, – показал Артем.
– К самому Горшочку, – хохотнул Роман.
Мишаня поморщился. Слово это местные просто так не произносили. И вообще, правила есть, когда туда идешь. Или даже собираешься. А эти не знают ничего. Плохо. Может, оно и обойдется конечно.
– Понял. Зимой-то я там был, а летом не приходилось.
– Ну, значит мы будем первыми. Вся слава нам. И вам.
– Да нет, экспедиции там были раньше. И дроны добираются. Сам я там не ходил летом. Зимой ходят, – сказал Мишаня.
– Мой отец туда ходил, восемь лет назад, – подал голос Артем.
– А чего вы без него тогда? – спросил Мишаня.
– Он умер, – сказал Артем, глядя в сторону.
– Мы, можно сказать, в его память, – начал Роман.
Артем тяжело посмотрел, и тот умолк, впервые смутившись.
– Вы-то первый раз тут? – спросил Мишаня.
Они кивнули.
– Ну тогда пойдем поглядим на Кашу. Погода как раз хорошая, – он тяжело поднялся, соображая, что взять. Решил пока ничего не брать.
Намазались они чудо-средством от комаров, но сетки Мишаня сказал все равно надеть, нечего перед местными физиономии светить.
Примерно через полчаса ходу началась Каша. Тут еще и деревья росли, и кустарник. Тут идти одно удовольствие. Дальше – хуже, надо лапти надевать. Так обувку вроде снегоступов называют. А потом только гать. Потом пар, туман, видимости нет. Засосало у Мишани под ложечкой. Не дело это, летом ходить, не дело.
Городские стояли, озирались. Вокруг на ветвях повязаны были разноцветные ленточки. Отсюда обычно уходили. Некоторые ленточками не ограничивались, но алтарь Мишаня показывать не стал. Не поймут. Сделал несколько шагов вперед и рукой поманил за собой:
– Надо зачерпнуть, по рукам растереть. И съесть немного. Может, по дороге другой еды не будет.
– Да ладно, мы ж возьмем! – сказал Роман.
– Давайте, давайте, – поморщился Мишаня.
Ребятки набрали в горсти сероватую массу, размазали, попробовали осторожно.
– Ничего так. Невкусно, конечно, – сказал Артем.
Мишаня кивнул, а сам смотрел внимательно, вглядывался, слушал, не будет ли знака какого. Вдруг их Каша не примет, двоих этих? Ничего такого не было. Птички
– Ладно. Как соберемся, так и двинем, – сказал Мишаня.
Вечером они складывали рюкзаки, паковали вещи, проверяли все. Называли они друг друга Ромыч и Темыч, придурок, гнида и урод. По-дружески так. И курить ходили. Мишаня строго предупредил, чтоб окурки в ведро кидали, не на землю. И в Кашу окурки нельзя, в карманах таскать придется.
– Это зачем? – спросил Роман.
– Надо. Если что – другого ищите с вами идти, – угрюмо ответил Мишаня, и заткнулся Ромыч.
Ночью, как заснули городские, Мишаня опять к Каше пошел, прямехонько к алтарю. Место было тайное, укрытое. Ветки откинул, встал на колени. На пеньке были косточки, перышки прилипли. Видать, кто-то куру зарезал. Странно это, но люди, они такие. Мало ли что в голову придет. Мишаня долго стоял, решиться не мог. Жалко было. Вздохнул и достал из кармана кольцо-обручалку. Пускай. С Ленкой все равно ничего не будет. Положил на бурое дерево, ножиком руку полоснул и долго держал, кровь текла, потом капать стала. Про себя просил, чтоб все хорошо было. Горшочек пусть услышит. А будет все хорошо, так еще что-нибудь на алтарь принесет. Как унялась кровь, взял кольцо и с размаху в Кашу выбросил. Никто не найдет. Ветки на место, и домой можно. Шел и думал: приняла Каша или нет? Там видно будет.
Уснул как убитый, а проснулся рано, и даже выспался. Комары ночью не кусали, кожа не зудела. Непривычно совсем. Растолкал городских, встали, поели да пошли.
Сначала идти легко, потом зачавкало под ногами. Под последними деревьями остановился Мишаня, снял крестик, завязал в платок и у корней положил. Теперь еще ленточки завязать надо, городским тоже дал, они пустые пришли. Без понимания, значит, люди. Ну да кто от них чего ждет. Посмеивались за спиной, но тихо. Главное, чтоб слушались в дороге.
– Вот теперь можно, – сказал Мишаня.
– А нормально так идем, чего пугали этой Кашей? – спросил Роман.
– Это пока. Видишь колышки? Сетка тут проложена. До самой кашеедовой деревни и чуть подальше. А потом по-другому будет.
– А, эти. Читал про них. Могут ли люди выжить, питаясь только Кашей, – сказал Артем.
– Кашей, ага! Да им гуманитарку вездеходами тащат. И воду привозят, а детей в школу забирают, в интернат. Жри, пей, и работать не надо, – сказал Мишаня, – чего ж не жить?
– А вы туда не хотите? – спросил Артем.
Мишаня чуть не сплюнул, но спохватился вовремя, рукой махнул. Дальше они молча шли, а потом городские стали болтать про кафедру, разных знакомых и девок. Через час показалась деревня.
Одинаковые дома строем стояли по обе стороны вдоль дороги, а еще самоделы, неизвестно из какой рухляди. Вышка посредине, для связи, ориентир заодно. Собак нет, кошек тоже нет, две козы бродят, смотрят равнодушно. И ребятишек стайка. Ромыч с Темычем шарахнулись, когда эта кодла подбежала. Окружили и кричат: