Возможно, куриные. Возможно, яйца. Пересказки
Шрифт:
Алиса на работе
Алиса выросла и устроилась на работу. Ввести новенькую в курс дела поручили опытной сотруднице по прозвищу Черная Королева.
– Бежим! – воскликнула Королева, и когда они пробежали длинный коридор и завернули за угол, спросила, – ну как?
– Нормально, – сказала Алиса, слегка запыхавшись.
– Надо бежать изо всех сил, чтобы показатели были прежними. А чтобы их улучшить, надо бежать… Ну, это еще ни у кого не получалось.
Они пошли по другому коридору.
– Вот
В маленькой комнате за компьютерами люди что-то печатали. Королева и Алиса вошли. На экранах были таблицы, диаграммы, графики, презентации, и всё это мелькало со страшной быстротой.
– Это так важно? – спросила Алиса.
– Важно… Неважно… Будешь работать – попадешь в отчет. И может быть, тебе дадут премию в следующем квартале, – сказала Королева.
– А в этом дадут? Я буду очень хорошо работать, – сказала Алиса.
– Нет. Премия не в этом квартале, а в следующем. Когда он придёт, он станет этим. Понятно?
– Не очень. Мне почему-то кажется, что здесь все немножко не в своем уме, – сказала Алиса.
– Конечно. Это потому, что своего ума для работы не хватает. Вот здесь пьют чай, – Королева открыла следующую дверь.
Там было полно народу, кипели чайники и пищали микроволновки.
– Некоторые тут просто убивают время, – громким шепотом сказала Королева. – А теперь мне нужно на совещание. Пойдешь со мной.
Мимо вприпрыжку пробежал сотрудник. Глядя на часы, он вскрикивал:
– Ах, как я опаздываю!
– А вы не опаздываете? – спросила Алиса.
– Я задерживаюсь, – величественно сказала Королева.
Они вошли в зал, где совещание было в самом разгаре. Докладчик показывал указкой на график. Кто-то спал, кто-то смотрел на экран, а кто-то в телефон. Через четверть часа Алиса смертельно заскучала. Она спросила у соседа:
– Простите, вы не подскажете о чем все это? И зачем?
Молодой человек вздрогнул, посмотрел на Алису, потом на график и сказал:
– Э-э-э… О-о-о… Как его там… В общем… Ну да.
Алиса сказала:
– Странно. Я думала, что буду работать, чтобы приносить пользу.
Внезапно докладчик замолчал и посмотрел на Алису. И все тоже замолчали и посмотрели на Алису.
«Лучше бы мне промолчать», – подумала она.
«И правда, лучше бы тебе промолчать», – подумали все.
Что ж, Алиса поработала немного и привыкла. Но квартальную премию так и не получила.
Домовой разбушевался (новогоднее)
Бревенчатый домик вздрогнул.
– Плюх! – упала снежная шапка с крыши.
– Бам! – распахнулись двери.
– Уя-ууу! – вылетел здоровенный рыжий кот с ошалелыми глазами.
Дед и бабка сбежали с крыльца, держа в руках полушубки.
– Бум-бум-бум-бум! – вылетели вслед четыре валенка.
– И чтоб духу вашего тут не было! – донеслось из дома.
Дверь
– Ох-ох-ох, совсем Елистратушка задурил, – вздохнул дед, надевая валенки.
Бабка сманивала кота с дерева. Он задом осторожно спустился и плюхнулся на руки. Бабка покачнулась.
– Пошли, дед, не впервой. У Кузьминичны посидим, как всегда. Покричит наш домовой и остынет.
Кузьминична в их маленькой деревне слыла бабой ученой, и по совместительству, ведьмой. О некоем противоречии этих занятий никто не задумывался. Кузьминична делала закваску для хлеба, варила травы, кому-то хворь заговаривала, а иных сразу посылала в город лечиться. На огороде растила диковинные цветы, а овощей у нее было каждый год столько, что хоть всю деревню корми. С живностью ладила хорошо. Бывало, людей с домовыми мирила. А Семену, которого нынче домовой выгнал вместе с женою Лизаветой и котом, приходилась дальней родней.
Открыла дверь и руками всплеснула:
– Опять?
– Опять.
– А на этот раз что?
– Блюдце Елистрату поставили, а Мурзинька похлебал, – ответила бабка Лизавета, прижимая к себе кота.
Кот поднял грустные глаза и вздохнул. Кузьминична ему ни на грош не верила.
– Ладно, заходите, гости дорогие. Переночуете, а завтра сходим и поговорим. А ты, Мурзя, гляди у меня. Испортишь чего – шапку сделаю!
Мурзик поглядел умильно на Кузьминичну. Он ей тоже ни на грош не верил, всякий раз грозилась, и что? Шкурка на месте, кот здоровехонек.
Переночевали. Рано утром Кузьминична принялась эксперимент ставить, новое лекарство делать. Уставила стол баночками, скляночками, горелку зажгла, таймер завела. Сидела, в тетрадочку писала.
Лизавета завтрак готовила, Семен пошел дрова рубить, а Кузьминична все смотрела, что-то капала, добавляла, убавляла, писала.
– Кхм-кхм. Кхм, говорю – намекала Лизавета.
– А? – спросила Кузьминична, подняв голову.
– У меня готово все.
– Угу. Еще чуть-чуть, и пойдем.
Лизавета вздыхала выразительно, смотрела на часы и поджимала губы. Кузьминична горелку потушила, со стола убрала и уткнулась в тетрадку. Семен подошел, сели завтракать. Мурзик перестал мышей гонять, прыгнул к хозяйке на колени и встал, оглядывая стол: есть чем поживиться? Фыркнул на кашу и пироги с черемухой, удалился к миске с молоком.
Потом втроем пошли к домовому – уговаривать, разговоры разговаривать. А тот ни в какую. Пироги принесенные есть не стал, сметана не понравилась.
Кузьминична поморщилась. Гостей она не слишком любила, хоть и родня.
– Уходите подобру-поздорову, сердитый я! – крикнул Елистрат.
Вернулись обратно – батюшки-светы! По столу, по полу все разлито, банки, колбы разбиты, а кот летает воздушным шариком под самым потолком, о стены стукается. Как двери открыли, так его ветром на улицу вынесло. Хорошо, за дерево зацепился. Орет благим матом на всю деревню.