Возрождение любви
Шрифт:
Глаза Пейдж были прикованы к малейшей неровности внутри брюшной полости Элен, когда она на ощупь ввела выскабливающую кюретку в матку. Мысленно она представляла себе всю эту технику, которую проделывала столько раз раньше, вознося молитву, чтобы все прошло успешно на этот раз, в таких трудных условиях.
Нечего было переживать по поводу того, чего у нее под руками не было, – она тысячу раз напоминала себе этим утром, что должна работать с тем, что здесь доступно.
Нужно было забыть, что на руке Элен нет иглы от капельницы, чтобы вводить лекарства, если
Она даже не думала о кровотечении или о сердечной недостаточности, или еще о дюжине ситуаций, угрожающих жизни, которые могли случиться в это утро.
В кабинете были только три женщины – она, Элен и Абигайл, три женщины, решающие женские проблемы.
– Ну, как будто все, – облегченно вздохнула Пейдж. – Теперь мы можем использовать эту стерильную ткань для перевязки, и дело будет сделано.
– А как вы знаете, что все сделано, доктор? Выскабливание, я имею в виду. Вы же не можете видеть, что вы делаете.
Абигайл с восхищением следила за всей операцией.
– Надо выскабливать, пока нет ощущения твердой стенки матки. Это называют «плачем матки». Это достигается опытом.
Абигайл кивнула.
– Понимаю. Есть множество вещей, которые даются только опытом, так ведь, доктор? Вот так и я училась принимать роды.
Они убрали стерильные простыни, которыми Пейдж обложила бедра и ягодицы пациентки.
– Кровотечение уже остановилось, – подтвердила Абигайл. – Вы считаете, что ее месячные прекратятся и бедняжка будет чувствовать себя лучше?
Абигайл помогала Пейдж уложить Элен поудобнее.
– Так часто случается после растяжения и выскабливания.
Пейдж не стала объяснять, что никто не знает причины, это была одна из необъяснимых медицинских загадок. Важно было то, что в большинстве случаев это срабатывало.
Элен все еще находилась в глубоком сне и дышала тяжело, и Пейдж приставила стетоскоп к ее груди и удостоверилась, что сердце бьется ровно и сильно.
Необходимость использовать эфир в качестве анестезии приводила Пейдж в ужас. Половину прошлой ночи она провела, читая и перечитывая всю информацию, которая была в ее распоряжении, о том, как применять эфир, чтобы усыпить пациента. Когда она перебирала в памяти всю эту информацию, то в два часа ночи обнаружила, что ей отчаянно хочется посоветоваться с Майлсом.
Обе женщины снова вымыли руки в растворе карболки и сняли свои широкие передники, продолжая следить за пациенткой.
– Ну вот, она начинает приходить в себя, – объявила Абигайл через несколько секунд после того, как Элен застонала и пробормотала что-то неразборчивое.
Спасибо тебе, Господи, спасибо! Пейдж почувствовала невероятное облегчение, когда ресницы Элен затрепетали.
– Если я вам сейчас не нужна, доктор, я пойду и приготовлю нам по чашке крепкого кофе, – сказала Абигайл, направляясь к двери. – Я думаю, что бедный мистер Джиллеспи томится сейчас на кухне. Он был вне себя, когда привез утром миссис Джиллеспи. Наверняка он забыл подкинуть дров в печку.
Пейдж улыбнулась Абигайл.
– Пошлите его наколоть побольше, пока он в хорошем настроении. Можете сказать ему, что Элен поправится, – добавила она, испытывая ликование.
Элен зашевелилась, и Пейдж взяла ее за руку, улыбнулась ей, заметив, как та борется, чтобы полностью вернуть себе сознание.
– Все прошло хорошо, Элен. Думаю, что отныне вы будете вполне здоровы. Через несколько минут мы перенесем вас в более удобную постель в запасной комнате, а завтра утром вы будете чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы уехать домой.
Элен ответила ей слабой улыбкой.
– Спасибо вам, доктор, – прошептала она, и Пейдж ощутила душевный подъем, какой испытывала всегда после удачной операции.
О Боже, как ей не хватало ее работы, профессии, которую она избрала на всю свою жизнь! Она неожиданно пожалела, что еще не изобретен телефон.
Ей так хотелось бы поднять трубку и позвонить Майлсу и рассказать ему, что ее первая операция здесь прошла с успехом. Она представила себе, как стала бы описывать ему в деталях всю процедуру, какие вопросы стала бы задавать ему насчет лекарств.
Черт побери, как ей его не хватало!
Спустя два дня она выходила из магазина Компании Гудзонова залива с руками, полными продуктов. Дул ледяной ветер, а Уокер только что предупредил ее, что ожидается сильная снежная буря – ему об этом сказали индейцы, а они никогда не ошибаются.
– Добрый день, Пейдж.
Его глубокий голос с медлительным южным акцентом ударил по всем ее нервным окончаниям, и она почувствовала, что стало теплее.
– Хелло, Майлс.
Он привязал своего жеребца к поручню перед магазином и подошел к ней, улыбка приподняла уголки его рта.
Она понадеялась, что он обратит внимание на то, что сегодня она в юбке.
– Могу я помочь вам с этими пакетами?
– Спасибо. Я хочу попробовать уложить их все в седельные сумки Минни.
Он взял у нее из рук самый тяжелый пакет с мукой и зашагал вслед за ней туда, где она привязала свою лошадь. Вдвоем они перенесли все покупки.
Она вдруг почувствовала, что язык у нее присох к гортани. Какого черта, что это с ней происходит? Она часами разыгрывала в своем воображении разговоры с этим мужчиной, а теперь, когда он рядом, она не может придумать, что бы сказать.
– Будет снег, – выпалила она.
Блистательно, Рандольф!
Он кивнул.
– Снег обычно выпадает в это время года.
Она вдруг ощутила истерический позыв захихикать. Они либо цапаются друг с другом, как кошка с собакой, либо вежливы, как банкиры.
Конечно, пока он не поцелует ее. Она украдкой кинула на него взгляд. Помнит ли он тот поцелуй в прерии?
– Ко мне приезжала за консультацией миссис Джиллеспи. Я сделала ей небольшую операцию и думаю, что она будет в порядке. Я благодарна вам, что вы направили ее ко мне, Майлс.