Возвращаться – плохая примета
Шрифт:
Арина включила свет в спальне, в коридоре, прежде чем двинуться к балкону, посмотрела по сторонам – чисто, никого. А кто мог быть-то, чего это она? Откуда такой глупый страх, от скрипа, что ли? В доме никого нет и быть никого не могло. Про окурки вокруг ее дома Перцев соврал. Значит, никто за ее домом не наблюдал. Про опасность, угрожающую ей, он преувеличил. Она… она просто дура, он прав. Кому она тут нужна?
Арина долго стучала балконной дверью, пытаясь закрыть и закрепить ее. Еще удивилась. Перцев что-то делал с ней, укреплял пластиковыми накладками, гремел отчаянно при этом, чего ее снова распахнуло? Наконец
Она не успела повернуться, чтобы уйти. Не успела, потому что в шею ей уткнулось что-то ледяное и острое, сделав больно. И голос, совершенно незнакомый, страшный и хриплый, вонзился шпилькой в самое ухо:
– Стой так, детка. Я все улажу.
Тот, кто это сказал, тут же обшарил ее всю, начиная от тапок, карманов халата и заканчивая лифчиком.
– Чисто… – удовлетворенно проговорил напавший на нее. – Это хорошо. Ты, главное, не ори. Все хорошо.
Хорошо ей вовсе не было. Ей было так страшно, что она чуть не описалась. Она даже глаза зажмурила, чтобы не видеть плывущих стен дома, а они вдруг поплыли, черт возьми! И орать бы она не смогла, язык прилип намертво к небу. Острый предмет, упирающийся в шею, больно ранил кожу. И, кажется, кровь уже стекала тонкой струйкой по ключице и ниже на грудь.
– Идем, – требовательно произнес человек и подтолкнул ее. – Ну! Чего замерла? Боишься меня?
– Дд-даа, – шепнула она едва слышно.
– Не надо, не бойся, я не страшный. Бабы меня любят. Ты, может, тоже полюбишь.
Насильник! Тут же в мозгу что-то взорвалось и вспыхнуло. Быть изнасилованной в собственном доме каким-то уродом ей совсем не улыбалось. То-то Перцеву с Инкой радость. Даже страх поутих на мгновение. Повинуясь инстинкту, Арина напряглась, сконцентрировалась, сильно и резко выбросила левое колено, пытаясь сзади достать обидчика. Одновременно правой рукой схватилась за чужое запястье и с такой силой сдавила, что в ухо ей тут же грубо выругались и застонали.
Вырваться ей если и удалось, то на минуту, не больше. Он нагнал ее еще перед лестницей, к которой она метнулась, – откуда силы, скажи, господи! Сбил с ног ловкой подсечкой, тут же подмял под себя, наложил на ее лицо пятерню, грубо сжал.
– Еще раз такое выкинешь, воткну нож под ребра! Поняла, сучка?! – прошипел ей в самое ухо злоумышленник. – Ну! Будешь себя хорошо вести?!
– Кто ты? – прогундосила она с трудом, чужая лапа, пахнувшая луком, давила на челюсть, нос, глаза.
– Я? Я тот, кого несправедливо на нары засунули. Тот, кого вы теперь ищете и…
– Я не ищу! – возмутилась она сквозь зажатый рот и попыталась замотать головой. – Я больше не работаю в милиции, Ветров! Я домохозяйка!!!
– Ишь ты, а че так? – он тяжело вздохнул и заметно ослабил хватку, но совсем руки не убрал. – На взятке погорела, Арина Степанна?
– Почему это на взятке? – обиделась она.
– Дом, смотрю, у тебя какой! Такой на зарплату не построишь.
– Не построишь, – она не спорила и не вырывалась, покорно затихла и ждала, когда он позволит ей сесть хотя бы. – Это подарок.
– Ух ты! Везет же некоторым. – Ветров завозился и сдвинул ладонь
– Ты тоже, между прочим, никого ничем не одарил.
– А ты че, дюже щедрая, да?!
Он, кажется, обиделся, потому что сдавил ее челюсть так, что во рту сделалось солоно. Она прикусила язык. И тут же замотала головой, заругалась невнятно, задергалась. Ветров снова ослабил хватку.
– Я не щедрая, я честная, – огрызнулась Арина, когда отдышалась. – Я просто помогла человеку уйти от несправедливого наказания, он сделал мне подарок.
– Понятно… Ему помогла, мне нет. Потому что мне подарить нечего, да? – обиженно протянул Ветров и вдруг разлегся рядом с ней, прильнул к ее боку. – Я могу подарить тебе себя, Арина Степанна. Хочешь?
– Нет!!! – взвизгнула Арина и лягнула его ногой, когда он полез свободной рукой к ее голому животу. – Не хочу!!! Зачем ты здесь вообще? Зачем сбежал? Чтобы гадости здесь творить? Ты убил Аллу?!
– Очумела, да? – Он так обиделся, что выпустил ее из рук, отодвинулся к стене, сел, подобрал коленки к подбородку. И приказал тут же: – Сядь уже! Развалилась, понимаешь… Аллу я не то что убить, пальцем тронуть боялся. Она… Она чистая была, хорошая. Сядь, Арина Степанна. Ноги у тебя, блин…
Арина проследила за его взглядом. Халат при ее падении распахнулся до самого пояса. И ноги, обтянутые тонкими черными колготками, его, кажется, очень беспокоили. Ветров смотрел на них, не отрываясь. Она поспешно села, завернулась в халат.
Страх немного поулегся. Если не убил сразу, размышляла она, не убьет пока. Да и нужна она ему. У него же никого нет. Ему некуда идти. Он ждет от нее помощи и… таращится и таращится на нее, засранец.
– Даже не думай! – предупредила она его и погрозила кулаком. – Чего ко мне приперся?!
– А к кому? – воскликнул он с горечью и обхватил коротко стриженную голову руками. – Я к Алке вообще сбежал, да не успел. Опередил он меня на день всего, сука!!!
– Кто он? – Арина насторожилась, может, этому уголовнику, так ее испугавшему, хоть что-то известно.
Ну, хоть какую бы ниточку, хоть малейший намек на след. Сколько можно топтаться на месте, ну!
– А я знаю! – разочаровал он ее, воскликнув с горечью. – Знать бы… Нет, не знаю. Знал бы, давно бы уже разобрался с этой сволочью! Пока по кустам прятался, тебя увидал. К Алкиным родителям сновала. Бегала еще ты тут в костюмчике… Хотел тебя на пробежке прижучить, да ты прекратила бег свой. Потом этот костолом у тебя появился. Потом пропал. Вот я и решился. Ты извини, что так напугал тебя. И это, кровь у тебя… Поцарапал, извини… Не хотел! Просто боялся, что заорешь сильно! Прости… Че делать-то, а, Арина Степанна?! Я же в полной жопе!
– Хуже, поверь мне, – проворчала она и провела рукой по шее, на ладони осталась красная полоса. – С ножом, к горлу! Ты осатанел совсем, Ветров?!
– Прости, – он засопел, глянул виновато из растопыренных на лице пальцев, съежился еще сильнее. И вдруг попросил: – Слушай, Арина Степанна, у тебя пожрать ничего нет, а? Последний раз нормально хавал еще на зоне. А потом поговорим.
– Считаешь, нам есть о чем говорить? – отозвалась она ворчливо, поднялась с пола, двинулась вниз по лестнице. – Идем, пошарим в холодильнике.