Возвращение домой.Том 2.
Шрифт:
Лавди вынула из сушилки очередную тарелку.
— Ты не знаешь, кто это сказал, что замужество — золотая птичья клетка, выставленная в саду?
— Не знаю.
— Все вольные птицы мечтают попасть в эту клетку, а те, которые сидят внутри, стремятся вырваться на свободу… Ты — вольная пташка, можешь лететь, куда захочешь.
— Нет, не могу — у меня Джесс на руках.
— А в клетку не хочешь?
— Нет.
— И ни один морячок по тебе не вздыхает? Не могу в это поверить. Не говори только,
— Эдварда нет в живых уже много лет.
— Прости, я не должна была так говорить.
— Ничего страшного, он ведь был твоим братом. Лавди вытерла еще пару тарелок:
— Мне всегда казалось, что Джереми к тебе неравнодушен. Джудит упорно отскребала присохшие крошки теста.
— Наверно, тебе показалось.
— Вы поддерживали связь? Переписывались?
— Нет. Последний раз мы встречались с ним в начале сорок второго года в Лондоне. Как раз накануне сдачи Сингапура. Больше я его не видела и никаких известий от него не получала.
— Вы поссорились?
— Нет. Думаю, просто мы решили пойти каждый своей дорогой.
— Удивительно, почему он до сих пор не женился. Теперь ему уже, кажется, тридцать семь — почти старик. Наверно, когда он вернется, его отец уйдет на покой и Джереми возьмет на себя все фурункулы и бородавки в округе.
— К чему он всегда и стремился.
Последняя тарелка и наконец чайник. Джудит вытащила затычку и стала смотреть, как мыльная вода исчезает в сливном отверстии.
— Вот и все.
Она развязала передник и повесила его на крючок, потом развернулась и прислонилась спиной к краю мойки. Лавди взяла с сушилки и вытерла последнюю тарелку.
— Прости, — сказала она.
— За что? — нахмурилась Джудит.
— За мои слова насчет Эдварда. Я последнее время говорю ужасные вещи, но я это не нарочно. Придешь ко мне в Лиджи? Ты ведь так и не видела мой чудесный домик в законченном виде. Я люблю ферму, люблю животных. И Ната тоже люблю, несмотря на его несносный характер.
Она оттянула обтрепанный рукав свитера и взглянула на свои часы.
— Бог ты мой, мне надо идти, У меня на кухне все вверх дном, да еще нужно приготовить Уолтеру чай и уложить Ната…
— Не уходи, — остановила ее Джудит.
— Но мне пора, — возразила Лавди.
— Еще пять минут, Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Ну?
— Обещаешь выслушать меня до конца, не перебивая?
— Хорошо.
Лавди уселась на стол, ссутулилась и стала болтать ногами.
— Валяй.
— Это касается Гаса.
Лавди оцепенела. В холодной, с каменным полом судомойне повисла тишина. Только гудел тихонько холодильник и капало из одного крана. Кап, кап…
— Говори.
Джудит рассказала.
— …И тогда он сказал, что ему пора возвращаться на корабль, мы вызвали такси и простились.
Лавди сдержала слово — не перебивала, не задавала вопросов. Просто сидела и слушала, неподвижная, как изваяние. И теперь тоже ничего не сказала.
— На корабле я написала ему письмо и в Гибралтаре отправила, но он не ответил.
— Как он?
— Трудно сказать. Выглядел прекрасно, учитывая, через что ему пришлось пройти. Похудел, но он ведь и никогда толстяком не был. И вид у него был усталый, впрочем, это неудивительно.
— Почему он не дал о себе знать?!
— Я же говорю, он не мог. Отправил одно-единственное письмо, и то родителям. А они ничего не знали о вас — о тебе, Диане, полковнике. Даже если они получили его письмо, все равно не могли известить тебя.
— Я была так уверена, что он погиб.
— Я знаю, Лавди.
— Я как бы ощущала всеми фибрами души.
— Ты не должна винить себя.
— Что теперь с ним будет?
— С ним все будет в порядке. Шотландские полки необычайно дружны, это всем известно. Словно одна большая семья. Друзья его не бросят.
— Я не хочу, чтобы он сюда приезжал.
— Понимаю. По правде говоря, я не думаю, что Гас тоже пришел бы в восторг от такой идеи.
— Он верил в то, что я буду его ждать?
— Да. — Другого ответа быть не могло.
— О Господи… — Под падающим с потолка холодным светом лампы лицо Лавди казалось бескровным и осунувшимся, в глазах было отсутствующее выражение.
— Мне очень жаль, Лавди.
— Это я во всем виновата, я одна.
— Мне очень неприятно, что пришлось рассказать тебе об этом.
— Он жив. Мне бы радоваться, а не сидеть тут, точно в трауре.
— И нелегко мне было сказать Гасу о тебе. О том, что ты замужем.
— Это разные вещи. Для меня это был конец чего-то, а для Гаса это — начало новой жизни. По крайней мере, он не нищий, у него есть дом. Есть куда вернуться.
— А ты?
— Мне грех жаловаться. У меня есть муж, сын, ферма. Нанчерроу. Мама и папчик. Мэри. Все, чего я всегда хотела. — Она чуть помолчала, потом спросила: — Мама с папчиком знают о Гace?
— Нет. Я хотела сначала рассказать тебе. Если хочешь, я пойду прямо сейчас и скажу им.
— Нет, я сама. Когда вы с Джесс уйдете. Так будет лучше. — Лавди опять посмотрела на часы. — А потом мне надо будет срочно бежать домой. — Она спрыгнула со стола. — Уолтер заждется чая.
— Ты в порядке?
— Да. — На миг Лавди задумалась, а потом вдруг ухмыльнулась, и Джудит увидела перед собой прежнюю Лавди — озорную, бесшабашную, своенравную девчонку. — В полном порядке.
На следующее утро, в понедельник, Диана приехала на машине в Дауэр-Хаус.