Возвращение государя
Шрифт:
— Странно, — покачал головой Пиппин. — Ехали мы не торопясь, особо не береглись, а никто нас не тронул. Думали, все тревоги позади остались.
— Кабы так, — вздохнул трактирщик. — Какое там позади… А что вас не тронули, оно не диво. Была им охота цепляться к тем, у кого мечи, да шлемы, да щиты всякие. Сто раз подумаешь, стоит ли связываться. Я и сам-то, как вас увидел, опешил.
Только сейчас хоббиты сообразили, что здешний народ удивляет не столько их возвращение, сколько оружие и доспехи. Они настолько свыклись с боевым снаряжением, что и думать не думали о том, как выглядят в родных краях сверкающие под плащами кольчуги, стальные шлемы и щиты
— Ну-ну, — рассмеялся маг, — если ваши разбойники и пятерых испугались, бояться их нечего. Мы пострашнее врагов видали, не чета им. Надеюсь, пока мы здесь, вас оставят в покое.
— Да только надолго ли? — уныло промолвил Свербигуз. — Честно скажу, задержись вы подольше, все рады будем. У нас тут народ не боевой, к таким заварухам непривычный, а Следопыты, как назло, все куда-то запропали. Не ценили мы их, ох не ценили. Так ведь по неразумию, что с нас взять? С разбойниками-то еще можно управиться, но тут и похуже дела делаются. Волки прошлой зимой под самой оградой выли, а в лесу такие завелись… глянешь и обомрешь. Боязно здесь было, тревожно, уж поверьте на слово.
— Оно и не удивительно, — отозвался Гэндальф, — почитай во всех землях в те дни было тревожно, еще как тревожно. Но радуйся, Сафлор! Тебя эти великие тревоги только самым краешком задели, и хорошо, что не сильнее. Но скоро наступят лучшие времена, такие, каких ты и не припомнишь. Следопыты вернулись, мы с ними ехали. Но главное, Сафлор, — теперь снова есть король. Скоро у него и до вас руки дойдут. Снова откроется Зеленая Тропа, гонцы поскачут на север, дороги оживятся, а тварей твоих злобных из Глухоманья прогонят. Да и Глухоманья со временем не останется: люди поселятся, лес раскорчуют, землю распашут.
Свербигуз покачал головой.
— Супротив десятка-другого солидных, почтенных путников я, знамо дело, ничего не имею, но голодранцев да сорвиголов всяких здесь не надобно. Обойдемся без чужаков, и в Пригорье, и окрест. Пусть нас лучше в покое оставят. Чего хорошего, ежели пришлецы валом валить начнут? Только разор да маета!
— Да оставят вас в покое, Сафлор, — со смехом заверил трактирщика Гэндальф. — Между Айсеном и Сероструем места на всех хватит. Селиться будут перво-наперво там да в южном течении Брендивина, откуда до Пригорья топать и топать. Вон на севере, милях в ста отсюда, тоже люди живут — хоть бы на Северном Всхолмье, что у дальнего конца Зеленой Тропы. Много тебе от них беспокойства?
— Места, может, и хватит, — упорствовал Свербигуз, — да только тамошний край гиблый, про то всем ведомо. Кто туда жить пойдет, кроме самых отпетых разбойников?
— Следопыты пойдут, — отвечал Гэндальф. — Твой «гиблый край», между прочим, на самом деле называется Форност Эрайн, Северест Королевский. В один прекрасный день король туда наведается. Тогда у тебя от гостей отбою не будет, да каких гостей!..
— Звучит заманчиво, — с сомнением прокряхтел Свербигуз. — Спору нет, делу бы оно на пользу пошло, ежели только Пригорье и вправду в покое оставят.
— Да сказал же тебе, все будет хорошо. Король Пригорье знает и любит.
— Это откуда же? — удивился трактирщик. — Король, он ведь небось сидит на троне в огромном замке, в сотнях миль отсюда да пьет вино из золотого кубка. Что ему «Пони» с нашим простецким пивом? Правда, пиво у меня неплохое, совсем даже неплохое. Особливо с прошлой осени, когда ты, Гэндальф, его заговорил.
— А он, — встрял в разговор Сэм, — и незаговоренное пил, да всегда нахваливал.
— Мое пиво? Кто нахваливал? — не понял трактирщик.
— Бродяжник, кто же еще. Вождь Следопытов. Ты что, еще не сообразил?
Свербигуз наконец сообразил и от изумления чуть не впал в столбняк. Глаза вытаращились, сделавшись чуть ли не круглее щек, челюсть отвисла.
— Бродяжник! — растерянно пролепетал он. — Бродяжник! На троне, с золотым кубком… Куда же мы катимся!
— К распрекрасным временам, во всяком случае для Пригорья, — с улыбкой ответствовал Гэндальф.
— Хотелось бы верить, — промолвил, подумав, Свербигуз. — Может, и впрямь все к лучшему обернется. Вас послушаешь, так и на сердце спокойней. Я не упомню, когда в последний раз этак вот приятно беседовал. Нынче хоть спать с легким сердцем лягу. Конечно, вы тут столько всего наговорили, есть о чем поразмыслить, но это лучше отложить на завтра. Утро вечера мудренее. Пойду-ка в постель, да и вы небось тоже. Эй, Ноб! — позвал он, подходя к двери. — Ноб, лентяй… — неожиданно трактирщик осекся и хлопнул себя по лбу. — Ну вот, — пробормотал он себе под нос, — что-то все это мне напомнило.
— Часом, не еще одно забытое письмо? — полюбопытствовал Мерри.
— Ох! — Свербигуз махнул рукой. — Об этом, господин Брендибак, вы мне лучше и не напоминайте. Но вы меня с мысли сбили. О чем это я? Ноб, стойла, корму задать… Ага, вот! У меня тут кое-что ваше имеется. Помните, у вас коней свели и пришлось покупать у Прихвощня его заморыша? Так вот, он здесь. Сам пришел, а откуда — вам оно виднее. Притащился весь драный, как старый пес, понурый, что твоя вешалка, но живехонький. Ноб за ним ухаживал.
— Что!? — вскричал Сэм. — Мой Билл? Да чего же я все-таки везучий, что бы там папаша ни говорил! Вот и еще одно желание исполнилось! Где он?
Спать Сэм отправился лишь после того, как навестил Билла в его стойле.
Путники провели в Пригорье весь следующий день, и к вечеру господин Свербигуз никак не мог пожаловаться на отсутствие посетителей. Любопытство пересилило все страхи, и трактир был набит битком. Хоббиты спустились в общую залу, посидели с гостями и ответили на множество вопросов. Память у пригорян крепкая, и Фродо не раз спросили, написана ли его книга.
— Нет еще, — отвечал он. — Дома закончу. Вот вернусь, буду приводить в порядок свои заметки.
Он обещал вовсю расписать поразительные события в Пригорье, с тем чтобы книга, посвященная главным образом далеким и не столь значительным делам, имевшим место «где-то на юге», стала хоть чуток поинтереснее.
Один юнец потребовал было песню, но его никто не поддержал. Гости нахмурились, им явно не хотелось никаких происшествий.
Их и не было: пока маг и хоббиты оставались в «Пони», ничто не тревожило покой брыльчан ни днем, ни ночью. Но рано поутру путники собрались в дорогу: дождь так и не прекратился, им хотелось попасть домой до ночи, а до Хоббитании еще ехать и ехать. Собралось немало провожатых, и физиономии у них были повеселее, чем в прошлом году. Кому еще не довелось повидать друзей во всем их великолепии, поразевали от изумления рты: величественный белобородый Гэндальф словно светился, и его мантия походила на облачко, прикрывшее солнце, а четыре хоббита выглядели как странствующие рыцари из почти позабытых сказок. Даже те, кто смеялся над рассказами о короле, призадумались: а ну как в этих байках есть некая толика правды?