Возвращение грифона
Шрифт:
Полковник озабоченно проверил пульс упавшего и коротко кивнул головой:
— Нормально. Жить будет. Достаточно. Теперь — Иван. Ограничений никаких. Правил никаких. Вы должны уронить его. А ты должен уронить их. По возможности не убивая. Но если кто-то кого-то убьет — никаких репрессий по этому поводу не будет. Это ясно? Если ясно — начали. Все, разом!
На меня двинулись оставшиеся на ногах здоровые парни — их было пять человек, среди них и те, кого потрепал Петр. Они уже полностью оклемались и встали на ноги, горя желанием отомстить за свое поражение.
Меня начала захлестывать темная волна. Боевой грифон, сидевший глубоко внутри,
Кулак, прилетавший в лицо, я встретил открытой ладонью — не знаю, почему. Наверное — так было надо. Вероятно, этому человеку показалось, что он ударил в бетонную стену. Хруст, вскрик, сломанное запястье. Один готов.
Второго одним молниеносным движением ухватил за предплечье и шваркнул, как щенка, о стену, находившуюся в пяти метрах от меня. Он пролетел по воздуху это расстояние и ударился о стену со звуком, будто кто-то взял автомобильную покрышку и со всего маха врезал ею о пол. И этот готов.
Трое оставшихся почему-то медлили, и летели на меня со всех сторон, вытаращив глаза, как ненормальные. Их рты застыли в яростном крике, но движения были очень, очень медленными. Понадобилось всего лишь чуть-чуть отшатнуться в сторону, схватить двух за шеи и воткнуть лоб в лоб. Надеюсь, что их черепа выдержали.
Не успели они упасть на пол, как я перегнулся через их падающие тела и резко ударил кулаком в сердце последнего, оставшегося на ногах, с неудовольствием заметив, что грудная клетка этого человека прогнулась и неприятно хрустнула. Все закончилось.
Странно. Очень странно. Мои спутники, полковник — все застыло, как будто я смотрел остановившийся ролик в Интернете — застывшие фигуры, застывшие лица, с выражениями удивления, страха и торжества — в зависимости от того, на чьем лице это было написано.
Интересно — пришло мне в голову — я что, умею управлять временем? То есть я могу остановить время? Или ускорять процессы в своем теле настолько, что весь окружающий мир кажется мне стоящим на месте? Ну-ка!
Я представил, что весь мир застыл — вообще застыл — и действительно, все окружающее превратилось в застывшую декорацию. Статуи падающих людей, удивленно смотрящий на происходящее полковник, Василиса, с радостным восторгом взирающая на бойню, Маша, довольно улыбающаяся, Сергей, иронично ухмылявшийся, как будто знал, чем это кончится. Петр, с легким страхом и удивлением наблюдающий за происходящим.
Все стояли — муляжи людей, декорации к огромной пьесе, под названием жизнь.
Я сделал быстрый шаг вперед — шагать было почему-то трудно, мышцы ног протестовали, кости как будто скрипели на каждом шагу, но так-то было вполне комфортно передвигаться, если не особенно стараться ускорить движения.
Подошел
Ответ получил тут же, секунд через тридцать: началось с того, что заболели мышцы ног и рук. Просто их заломило до судорог. Затем навалилась усталость, такая, будто я весь день таскал железо в тренажерном зале, а потом всю ночь кувыркался с подружкой. Слабость, испарина, даже небольшая трясучка. Заболела голова, а перед глазами заплясали золотистые искорки, и тут же мысль: «Болван! Больше минуты в Ускорении Фаральфа никто не может находиться! Ты сдохнешь, если не отпустишь время!»
И я отпустил. Пошатнулся, но удержался на ногах, облегченно услышав удар тел бойцов о пол, радостные крики моих спутников, чертыхание полковника, прижавшего ко лбу правую руку и с недоверием смотревшего на меня. (Потом у него сиял великолепный синячина, но он так никогда ни слова не сказал мне по поводу этого инцидента.)
Мышцы у меня дрожали от напряжения, в голову билась кровь, и ее толчки я ощущал где-то в затылке, руки слегка дрожали, а еще я страшно хотел есть. Просто до визга. С детства не испытывал такого голода.
Полковник задумчиво кивнул головой, потерев лоб, потом шагнул к лежащему на полу парню, которого я ударил в грудь. Тот не шевелился, и похоже, что он был мертв. Серов пощупал пульс, потом обернулся ко мне:
— Можешь что-то сделать?
Я подошел к лежащему, незаметно утихомиривая трясущиеся руки, и громко сказал:
— Все отошли! Все!
Потом устроил парня поудобнее рядом с двумя другими, лежащими рядом, и начал читать заклинание, больше не отвлекаясь ни на что. Заклинание оздоровления — то, что подталкивало организм высвобождать свои внутренние ресурсы и восстанавливаться.
Через пять минут парень начал дышать, синее лицо порозовело, а те, что лежали рядом, уже стали подниматься — сели и недоуменно обвели взглядами окружающих.
— Что… тут случилось? — спросил один из них, недоуменно поглядывая на стоящих рядом людей и на меня, стряхивающего со штанов пылинки.
— Чего-чего… вырубил он тебя. И меня, — ворчливо сказал второй боец, поднимаясь с пола, — такого я никогда не видал. Интересно, как называется эта борьба? Скорость нечеловеческая!
Я не ответил и прошел к тому парню, которого в самом начале метнул о стену. Тот так и лежал недвижимый, как труп. Увы, каковым, собственно, и являлся. Я ничего не мог для него сделать. При ударе о стену он свернул себе шею. Печально…
Впрочем, полковник, в отличие от меня, был абсолютно доволен происшедшим. Он чуть не мурлыкал, глядя на нас, и что-то прикидывал себе в голове. Затем, отдав распоряжение убрать труп и приказав бойцам разойтись, он повел нас в свой кабинет, где и усадил перед собой, внимательно разглядывая, как необычные объекты кунсткамеры.