Возвращение к истокам

Садыкова Татьяна

– Когда я вернулся, - продолжил свою исповедь маг, - я хотел умереть. Моя жизнь… она потеряла смысл. Зачем мне жить, для чего? Кому я нужен? У меня ведь даже никого нет: ни семьи, ни друзей, я каждый день боюсь с собой и чувствую, как проигрываю битву за свой разум. Я пытался найти смысл в прошлом, но только все испортил - ко мне вернулись воспоминания, болезненные, ядовитые, горькие. И теперь они меня душат. Чем я это заслужил, чем…

Он вцепился руками в свои волосы, дрожал всем телом, грозясь рухнуть в любой момент на грязную мостовую. Я увидел грань, к которой приблизился Микио, ощутил его подступающее безумие так четко, что мне захотелось все стереть. Мое сердце пронзило даже не жалость, а горькое сострадание

к этому человеку.

Я его крепко обнял. Обнял, как друг, который пытается утешить, забрать часть боли с собой, облегчить участь, надеясь помочь человеку, показать, что он не один. Я чувствовал как он дрожал, судорожно вздыхая мне в шею, ощущал его руки на своей спине.

– Ты не один, - осторожно прошептал я.
– У тебя есть мы.

Он промолчал.

Внезапно за своей спиной я услышал звонкий стук каблуков по камням мостовой. Я резко развернулся и увидел в паре метров от меня Алию. В предрассветные часы она казалась каким-то призрачным видением - бледная до восковой белизны, женщина недвижно стояла и не отрываясь смотрела на Микио, будто никак не могла поверить, что наконец-то его нашла. Ее прежде ровно уложенные короткие волосы топорщились в разные стороны, вместо обычной темной и облегающей одежды, ее стан скрывала длинное льняное платье с широким воротом, словно Алия только что сорвалась с постели, не особо заботясь о внешнем виде.

Я изумленно воззрился на это видение. Эта женщина что, умудрилась поставить “сигналку” на всплески магии иллюзий одного конкретного человека? И не просто поставить, но и быстро среагировать, настроив бесшумный портал на точку всплеска энергии? Мать моя Пресветлая Элисень… Мы все под бдительным надзором департамента дознавателей.

Она сделала неуклюжий шаг в нашу сторону. Второй. Третий. Ее искусанные губы дрожали, а по щекам потекли беззвучные слезы. Подруга медленно подошла к безучастному иллюзионисту и неожиданно, рухнула на колени. Я хотел ее было помочь ей подняться, но меня опередили. Микио, изменившись в лице, присел перед ней и стал вытирать руками ее слезы, что-то бормоча о том, что ей не нужно плакать, а после - попытался помочь встать ей на ноги.

– Как ты посмел, - то ли прошептала, то ли прошипела магесса, отталкивая его руки от себя.
– Как ты посмел…

Она самостоятельно поднялась и исподлобья посмотрела на Микио.

– Как ты посмел заставить меня волноваться!

Во взгляде Микио промелькнуло что-то отдаленно похожее на сожаление. Он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Алия его опередила. Она кинулась на него с кулаками, стала бить мага по груди, сбивчиво что-то при этом крича, но вместо того, чтобы убежать, защититься от магессы, иллюзионист стал ее к себе прижимать. Сперва у него получалось плохо, но гнев дознавательницы прошел так же быстро, как и начался, и через полминуты криков и обвинений, она уже рыдала на его груди.

Досматривать эту драму до конца я не стал и пошел спать. Скандалы и разборки вечны, а для сна остается все меньше и меньше времени.

Утром же я узнал, что Микио отправили на длительный больничный в наш госпиталь в Парнаско восстанавливать физическое и душевное здоровье, причем его лечащим врачом, как в насмешку, назначили меня. Я плакал, ползал на коленях, умоляя Азеля сжалиться, но тот был непреклонен и приказал мне стойко вынести все удары судьбы. Не поймите меня неправильно, я не был против этого иллюзиониста и даже научился принимать его таким, каков он есть, но видеть его так часто… боюсь, моя тонкая душевная организация могла не выдержать такой сильной дозы сумасшествия. Алия приставила к нему охрану, чтоб вновь не сбежал, причем, в лице самой себя и меня ожидали незабываемые рабочие будни.

***

Дом на окраине деревушки я нашел почти сразу. Новый дом, добротный, еще пахнущий свежей древесиной,

паклей и смолой. Забора еще не было, и все вокруг было усыпано опилками, к стене прислонили вырезанные умельцами узорные ставни, кучками лежали свежевыструганные доски, бревна с осыпающиеся корой - они сушились на солнце, чтобы их можно было потом приладить к делу. Черепицу еще не положили, да и крыльцо не успели доделать, но и сейчас было видно, что дом получался на славу и мог прослужить многие поколения вперед.

Неподалеку от дома гуляли гуси - плескались в небольшом пруду, там же, за камышами прятались соседские ребятишки с удочками, прорезая мирную тишину радостными криками. Рабочие ушли по своим домам на обед, и во дворе было пусто, лишь обнаженный по пояс Валерий стоял около бочонка с водой и поливал себе спину из ковша.

Гостя он заметил почти сразу и по лицу было видно, как он удивился моему визиту.

– Никериал Ленге?
– изумленно прошептал бывший жрец.

Мокрый, с коротко стриженными каштановыми волосами и без ритуальной раскраски лица он был больше похож на обычного крестьянина, чем на жреца высокого ранга. Он, искренне улыбаясь, направился ко мне, широко распахнув руки для объятий.

– Как же я рад тебя снова видеть, друг мой!
– от широкой улыбки в уголках его глаз собрались морщинки.

– Я тоже, Валерий, я тоже…

…Вопрос, что делать с опасным артефактом, стал остро после нескольких дней наблюдений за моим новым пациентом. Путешествие во времени не сказалось на Микио лучшим образом - кроме нестабильного психического состояния, у него еще обнаружилось магическое истощение и неприглядное физическое. Слезы словно выжигали мага изнутри: в его крови бурлила прана, потихоньку разъедая по пути его вены, органы, ткани. Диагноз “отравление магическим артефактом” был крайне редок и так же опасен. Слава Пресветлой, что Алии хватило ума отправить своего нареченного сразу на обследование, ибо у него были весьма реальные шансы умереть. А так, я намеревался очистить его организм от этой дряни и подарить трехтомник правил обращения с опасными артефактами для чтения на досуге, ибо лежать ему у нас нужно было как минимум полгода.

Такое же отравление, но в меньшем объеме было у Петры, а у меня же прана в крови была минимальна и в неактивном состоянии, так что именно на Микио я смог полностью понять воздействие артефакта такой мощи на маге. И это исследование повергло меня если не в ужас, то в крайнюю степень задумчивости. Слезы были опасны - при активном использовании они убивали своего носителя, высасывали из него жизнь и энергию, подпитывались ею, на подобии паразита. Не знаю, это было творение самой Пресветлой или же безумного артефактора, который использовал в своих целях частичку бога, но оно было поистине ужасным. Да, на короткий промежуток времени они давали невероятное могущество, но плата была слишком высока.

Оставлять их у себя я не хотел, так как от них было слишком много проблем, отдавать Филгусу и в его лице Совету магов тоже, возвращать жрецам - я не враг самому себе. Их нужно было отдать тем, кому они не нужны, кто не воспользуется ими в своих корыстных целях и на кого никогда не подумает ни один человек. Шион и Валерий показались мне идеальной кандидатурой: оба жрецы, знают о слезах, ни за что ими не воспользуются, да и сами по себе они были людьми хорошими, благородными.

Выпытав у Петры, где они находятся, я дождался выходных и отправился в далекую горную деревушку, находившуюся на западной окраине королевства. Тихий и спокойный уголок, на который даже в годы войны никто не посягнет - с одной стороны море, с другой - труднопроходимые горы. Идеальное место для тех, кто хотел спрятаться и просто прожить мирную жизнь без особых приключений. Помогла им там обустроиться моя непутевая племянница, которая, неожиданно, оказалась очень ответственной и щедрой девушкой.