Возвращение к истокам
Шрифт:
– И что же, - я усмехнулся.
– У моего отца на руках сгорела в лихорадке сперва его жена, потом дочь, весь госпиталь тихо угасал и многие целители, которых он растил с самого детства, воспитывал как родных, одни за одним умирали. Даже я оставил его в тот момент, когда он больше всего нуждался в поддержке. Но он не стал маниакально искать способ все вернуть. Он смирился. Хотя, если честно, целители никогда не могут смириться со смертью. Мы только принимаем ее как должное.
И сейчас он получал то, что заслужил. Обвинитель в лице Алии, которая представляла департамент
После заседания суда я выходил в числе первых, ведя под руку Ирен. Смотреть на то, как члены Совета лишают магии человека, у меня было никакого желания, да и принцесса хотела поскорее покинуть это место и выбросить из своей головы Стефана.
– Теперь и вправду все закончилось?
– прошептала она, прижавшись к моему плечу.
Я промолчал.
Мимо нас проходили люди, громко шептались о суде, делясь друг с другом впечатлениями. На нас никто не обращал внимания. Никто, кроме высокого человека, который стоял, прислонившись к колонне. Стоял и смотрел на меня в упор.
Я его узнал. Алинор Гриворд почти не изменился с нашей последней встречи, но от него больше не веяло рыцарской удалью, да и взгляд стал более серьезным, хмурым. Он не улыбался, как раньше во весь рот, не держал плечи расправленными, а спину прямой - он сутулился, казавшись ниже своего роста, его кучерявые черные волосы лежали на голове вороньем гнездом, а на скулах появилась недельная щетина. Да и одежда, хоть была и опрятной, но, какой-то помятой, словно он надел самое чистое и приличное из своего гардероба, не удосужившись погладить, и пошел на суд.
Когда мы подошли, рыцарь учтиво поклонился Ирен и даже кивнул мне в знак приветствия.
– Мой король отомщен, миледи?
– первое, что произнес он вслух. Его некогда громкий бас стал каким-то тихим, с хрипцой, словно он отвык от разговоров.
Ирен решительно произнесла:
– Да, сэр Гриворд, отомщен.
Он кивнул, немного расслабившись.
– Теперь я могу уйти свободно, - прошептал он сам себе.
Принцесса побледнела, и, встрепенувшись, цепко схватила его за рукав:
– Как это уйти! Не смейте умирать! Я… - она судорожно смотрела ему в глаза, видно, и впрямь сильно испугавшись за своего бывшего героя.
– Я не позволю вам! Я… Я приказываю!
Мужчина недоуменно поглядел на девушку и хрипло засмеялся. Глаза рыцаря потеплели и он присел на колени перед принцессой, легонько поцеловав ее в ладонь.
– Не волнуйтесь, миледи. Я обещаю вам, что никогда не подниму на себя руку.
Ирен залилась краской и растерянно на меня оглянулась - такой реакции от Алинора Гриворда она явно не ожидала и это ее смутило. Она, бедная, жалела его, изводила себя мыслями о том, что сломала человеку жизнь, а он оказался не таким уж и сломленным.
– Моя служба теперь полностью закончена, -
– А как же служение Его новому Величеству?
– усмехнулся я.
Алинор покачал головой:
– Произнести присягу после всего, что было - это обмануть себя и своего короля. Я никогда не буду лжецом и притворщиком.
– Но сэр Гриворд, - тепло произнесла Ирен.
– Я уверена, что мой брат больше на вас не сердится и вы будете хорошо служить новому королю. Зачем себя изводить? Прошу, вас.
Рыцарь криво улыбнулся.
– Миледи, может, Его Величество на меня и не сердится, но я сержусь на себя сам и, увы, не смогу простить себя за слабость.
– Он серьезно посмотрел на меня.
– Берегите Ее Высочество, магистр Никериал Ленге, надеюсь, у вас это получиться куда лучше, чем у меня.
Ирен судорожно вздохнула и отступила, разжав широкую ладонь мужчины.
Еще долго мы смотрели в след уходящему рыцарю, думая о том, как за год круто перевернулись жизни многих людей, а в особенности одного прямолинейного и по-детски наивного Алинора Гриворда.
– Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?
– спросила меня девушка, когда он растворился в толпе людей.
– С этим упрямым чурбаном, который изводил меня, стоя под стенами замка, развалил мне ползамка, и гонял меня в монастыре? О, богиня, Ирен, у меня от него целую неделю была мигрень!
– Ты что, - изумленно посмотрела на меня девушка, - до сих пор это ему припоминаешь?
– Своих должников я помню всегда, - мрачно осведомил я девушку.
– Он мне должен за разрушенный замок выплатить компенсацию.
– За маленькую стенку?
– Нет, Ирен, за огро-омну-ую стену и издевательство над моими нервами.
Я рассмеялся, приобняв возмущенную моим жлобством девушку, и неторопливо повел ее домой к Филу, где был запланирован небольшой праздник по поводу казни моего главного недруга. Она еще долго сердилась и высказывала мне, что нужно быть добрым, снисходительным и прощать всем долги, особенно, неким рыцарям без страха и упрека. Я кивал, неловко отшучивался и уверял ее, что она мне скажет еще спасибо за мою экономность, когда мы будем отстраивать замок. Да только она не знала, что в глубине души я тоже переживал за непутевого рыцаря и искренне хотел, чтобы он наконец-то нашел свое счастье.
***
На больничной койке сидел мужчина. В истинном обличии Микио казался каким-то невзрачным: короткий ершик белых волос, бледная с синими прожилками кожа, которая могла поспорить с чистыми больничными простынями в белизне, обескровленные губы, потрескавшиеся от принимаемых лекарств. Единственное, что в нем выделялось - это глаза. Большие, открытые, с красноватой радужкой. Микио стеснялся своей внешности, он сутулился, закутывался в пропитанное запахами лекарств одеяло по макушку, пытаясь скрыть ото всех свое тело, коим одарила его природа. Худощавое, длинное, нескладное и… бесцветное, словно сама Пресветлая вытянула из него все краски, забрав это в дань его дару.