Возвращение королевы
Шрифт:
— Скажете Корину, я буду в своей комнате, на случай если ему понадоблюсь. Маго, найди тех хорошеньких молочниц, которых мы видели утром, и спроси, не пожелают ли они навестить нас. Спокойной ночи, юноши. — Он весело подмигнул остальным — красавцу Албену редко отказывали.
— Не хотите ли выпить еще по чаше? — предложил Нирин, прекрасно зная, что никто не захочет задержаться за столом.
— Благодарю за предложение, мой лорд, но у меня кое-какие планы на сегодняшний вечер, — холодно ответил Калиэль и тут же посмотрел на Луту. —
«Мышонок?» — удивленно подумал Лута. Надо же… Это было его ласковым прозвищем в те дни, когда он только стал компаньоном, — в детстве Лута был маленьким, шустрым и драчливым, и, к несчастью, родился с такой внешностью, что его поневоле сравнивали с грызуном. Но уже много лет никто не называл его так. Он пожал плечами и ответил:
— Тебе бы лучше о себе побеспокоиться.
— Тогда пошли. Кости в моей комнате.
Нирин подождал, пока компаньоны скроются из вида, и негромко сказал:
— Присмотри за ними, Мориэль.
Он пошел к покоям Корина и перед дверью быстро начертил в воздухе пару заклинаний, прикрывающих его подлинные намерения.
Корин открыл дверь на его стук и нетерпеливым жестом предложил войти.
— Заходи, что же ты? Я хочу, чтобы ты услышал это.
Мысли герольда были совершенно открыты. Он ничуть не удивился, когда вошел Нирин, и ничего не имел против его присутствия. Волшебник осторожно прикрыл за собой дверь.
Комната Калиэля была очень похожа на комнату Луты: такая же узкая, сырая и скудно обставленная. Калиэль не стал брать себе нового оруженосца, хотя Бареус и предлагал ему помочь найти кого-нибудь подходящего. Лута вполне понимал колебания своего друга. Кому он мог бы доверять здесь? Насколько Лута знал, Калиэль и с женщинами не имел дел с тех пор, как они приехали сюда, хотя и сам Лута, и Бареус, так же как и Албен, нашли среди служанок крепости немало отзывчивых девушек.
Бареус подошел к маленькому винному столику у стены, ища чаши. Но прежде чем он успел их наполнить, Калиэль сказал:
— Бареус, ты позволишь мне поговорить наедине с твоим господином?
— Конечно, Калиэль. — Бареус недоуменно посмотрел на Луту и вышел.
— Так что, мы будем играть? — спросил Лута.
Вместо ответа Калиэль приложил к губам палец и отошел к узкому окну-бойнице.
— Мышонок? — прошептал Лута. — Ты не называл меня так с…
— Я просто хотел привлечь твое внимание. К тому же мне нужна умная крыса, чтобы выглянуть в это окно.
Лута моргнул. С этой стороны крепости была отвесная стена, и ничего больше.
— И не просто выглянуть, — уточнил Калиэль. — Иди сюда. Я подержу тебя за ноги, а ты попробуй высунуться подальше.
Калиэль придвинул к бойнице деревянный табурет, чтобы Лута мог встать на него. Лута забрался на табурет
— Но зачем? — спросил Лута.
Калиэль бросил на него нетерпеливый взгляд.
— Разумеется, чтобы услышать, что говорит этот герольд!
— Что? Сколько ты сегодня выпил? — прошипел Лута. — Это герольд! И он прибыл к Корину! Это же…
Калиэль резким жестом зажал Луте рот, а другой рукой быстро прикрыл ставни.
— Хочешь, чтобы тебя услышали?
Лута оттолкнул руку Калиэля, но замолчал.
— Я знаю, что он приехал к Корину! — шепотом заговорил Калиэль. — Потому и хочу узнать, что там происходит. Это может быть послание от Тобина. По крайней мере, я на это надеюсь! — Он снова отодвинул ставни и выжидательно посмотрел на Луту.
— Если ты меня уронишь, клянусь Билайри, мой призрак будет гоняться за тобой всю твою жизнь!
— Справедливо. Скорей, пока мы все не пропустили.
Калиэль задул лампу. Лута поднялся на табурет и вполз в бойницу. Даже для него здесь было тесновато, но когда он протолкнул плечи, дело пошло легче. С помощью Калиэля, крепко державшего его за ноги, он сумел высунуться наружу и изогнуться в сторону окна комнаты Корина. «Я, наверное, сейчас похож на рысь, висящую на ветке», — насмешливо подумал он, напрягая каждую мышцу.
Окно спальни Корина было всего в нескольких футах от бойницы. Прижимаясь к стене и цепляясь за выступавшие камни кладки, Лута оказался достаточно близко от окна Корина, чтобы слышать происходившее внутри, хотя заглянуть туда не мог — он видел лишь кусок стены, на которой висел гобелен. Дувший в его сторону ветер помогал лучше слышать голоса.
— …от твоей кузины, ее королевского высочества Тамир, принцессы Эро и Атийона.
— У тебя неверные сведения, герольд. Такой принцессы не существует.
Лута подавил вскрик удивления. Это был голос Нирина, а не короля.
— Прости меня, твое величество, — поспешно сказал герольд, и в его голосе послышался испуг. — Мне велено передать, что твоя двоюродная сестра шлет тебе наилучшие пожелания. Могу я прочесть послание?
— Читай. — Это сказал Корин.
Лута услышал шуршание пергамента, потом зазвучал четкий, ровный голос герольда:
— «Любимому брату принцу Корину. Я знаю, Кор, ты много слышал обо мне и о том, что случилось. В это, должно быть, очень трудно поверить, но это правда. Я девушка, но я все тот же твой кузен, которого ты знал прежде. Тебе нужно лишь встретиться со мной, чтобы во всем убедиться. Высший жрец оракула Афры и жители Атийона были свидетелями моего перерождения и могут ручаться за меня. Теперь я пишу тебе в своем истинном обличье, как Тамир, дочь Ариани и Риуса, владелица Атийона. И моя печать тому свидетельством».