Возвращение на Мару

Лихачев Виктор

— Ну и наконец, Лек, Лека. В этом слове двойной смысл. С одной стороны, так назывались игральные кости, а с другой — лекарство или способ излечения.

— Способ излечения? — перебил меня Лека. — Не знал. Думаю, вернее первое.

— Поживем — увидим, — был мой ответ. — Кажется, никого не забыли?

— А Гоит? Что означает это имя? — спросила Маша. И я вновь услышал, как в наступившей тишине тикают ходики.

Они все поднялись. Леке суждено было начать разговор, он его и закончил:

— Гоит по-нашему заклинатель, колдун…

Пора нам. Думаю, у нас будет время и мы сможем увидеться. Что еще? Я знаю, после встречи с нами вы в церковь пойдете. Все правильно: в то, что здесь рассказано, поверить трудно Жаль, что сейчас зима. Когда по весне снег сойдет, сходите в свой огород. У вас там чуть в стороне две ивы растут. Промеж них что-то вроде болотца. Попробуйте, копните там.

— Зачем?

— Помнится, вам здешние старики о святом колодце рассказывали. А место указать никто не мог. И не мудрено. Вырыл его Корнилий, а Гоит, убив монаха, первым делом велел своим отрокам завалить колодец. Только одна молва и осталась. Благое дело сделаете, если святой источник людям вернете.

— Что ж, я понял тебя, Лека.

— Ну вот и славно. Пошли, ребята.

И через мгновение мы с Машей остались в комнате одни. Глава 18. Из дневника Марии Корниловой. 31.12.1993 г. Пятница. Сегодня последний день этого года, самого удивительного в моей жизни. Пишу эти строки в Сердобольске. Где-то далеко-далеко, за лесами, полями, за этой белой снежной завесой на горе Мара стоит маленький домик. Уже две недели прошло с тех пор, как мы приехали в Сердобольск, а я не верю в это. Хожу из угла в угол, ничего делать не хочется. Даже писать дневник. Сегодня папа предложил: «Год кончается, ты не хочешь подвести кое-какие итоги?» Что ж, попробую это сделать. Но сначала мне придется возвратиться почти на месяц назад. После чудесного посещения Леки и его друзей я уснула и проспала полдня. Проснулась удивительно бодрой и полной сил. Пока нежилась в постели, в голову пришли кое-какие мысли относительно Гоита. Слышу, папа что-то напевает на кухне. Это верный признак того, что у него хорошее настроение.

— Привет, папа! Поешь?

— Ага! Давай умывайся — и за стол. Обедать пора. Я по твоей милости без завтрака остался.

— Что же не разбудил?

— Уж больно ты сладко спала. Впрочем, после такой ночи это не удивительно.

— Папа, у меня появились кое-какие идеи. Выслушаешь?

— У меня тоже.

— Я по поводу Гоита.

— И я по этому же поводу.

— Слушай, может, мы к одинаковым выводам пришли?

— Вряд ли, дочка, — продолжая мурлыкать под нос и накрывая на стол, произнес отец. Он буквально весь сиял, как… Впрочем, это не важно: сиял, и все. — Мы сегодня уезжаем.

— Что?! Я не ослышалась?

— Ты не ослышалась. Мы сегодня уезжаем. Вечером будем в Любимовске, передохнем у Толстикова дня три-четыре, затем поедем в Курск…

— Курск?

— Да, в Рыльск мы можем попасть только через Курск.

— Ты шутишь? А в Рыльск нам зачем нужно?

— Очень нужно, дочка. Там есть монастырь, называется Свято-Николаевский, а в

этом монастыре живет удивительный старец — отец Ипполит. Очень мне с ним пообщаться нужно. Да и тебе тоже. Ну, а дальше загадывать не будем, но, думаю, остаток зимы проживем в Сердобольске.

— Вот как? Кто-то, помнится, мне говорил, что любые решения, а тем более важные, мы будем принимать вместе, а ты, оказывается, все уже решил и за меня тоже? Ладно, сейчас поем и буду собираться. Или сначала собрать вещи?

— Мое сокровище обиделось? Напрасно. Ты только что проснулась, и я первым делом тебе рассказал о нашем плане…

— О нашем?

— Конечно. Ты же доверяешь мне? Просто у нас очень мало времени, дочка. Даже не представляешь, как мало.

— Папа, скажи честно: это — испуг, и мы просто бежим отсюда?

К моему удивлению, он весело рассмеялся.

— Ты так подумала? Отлично!

— Что — отлично? Слушай, может, объяснишь, все толком?

— Обязательно. Но я чертовски проголодался. Давай сейчас по-быстрому перекусим, а потом…

— Мне, в отличие от тебя, кусок в горло не полезет.

Папа подошел ко мне, взял за руку.

— Мы можем уехать отсюда безо всяких угрызений совести. Больше того, уехать, гордясь собой.

— Гордясь?

— Вот именно. Зачем мы приехали сюда? Искать следы Белого Кельта и Анны. И сделали почти невозможное: нашли место, где они закончили свой земной путь. Мы уже много знаем об этих удивительных людях. И я со спокойной совестью могу писать отчет в Ирландию, чем и займусь в Сердобольске. Чужие деньги отработаны нами честно.

— Папа, но ведь то письмо было для кого-то поводом, чтобы ты и я появились здесь. Думаю, ты это понимаешь…

— Понимаю, но я еще не закончил. Вчера ночью произошло событие из ряда вон выходящее. Мы стали свидетелями настоящего чуда. Попробуй, расскажи кому-нибудь о том, что с нами произошло…

— Что приходили люди из одиннадцатого века, души которых не могут обрести покоя…

— Хорошо сказала. И кем мы будем в глазах даже тех людей, кто нас уважает и относится хорошо?

— Чокнутыми.

— Мягко сказано. Но, знаешь, я к этому отношусь очень серьезно: еще несколько лет назад не верил, что бесы могут являться к людям…

— Так ты не веришь Леке, Болдырю и считаешь их бесами?

— Постой, не перебивай. Так вот, я не верил в рассказы о нечистой силе. Затем прочитал несколько житий святых, увидел, как в монастырях отчитывают бесноватых… Кстати, отец Ипполит делает это очень хорошо. Он — удивительный старец.

— Так вот почему мы к нему собираемся!

— И поэтому тоже. Года два назад, мне довелось побывать в гостях у одного священника. Ему позвонил кто-то из прихожан, и я услышал удивительный разговор. Прихожанин рассказывал, что к нему пришли два беса, и спрашивал, что ему делать. Признаюсь, я еле сдержался, чтобы не рассмеяться: у мужика явно была белая горячка. Но, к моему удивлению, священник очень серьезно отнесся ко всему этому. И стал давать вполне конкретные советы, а утром просил того человека обязательно придти в храм… Не зря, дочка, бесы в Библии названы родом лукавым. Пусть на меня обижается Лека со товарищи, но я лучше перестрахуюсь.