Возвращение приграничного воина
Шрифт:
Но он видел. Он знал.
— Если ты остаешься, Джонни, то проследишь за безопасностью замка? Можно тебе это доверить?
Он не смотрел на брата. Не замок он хотел защищать, а Кейт.
— Если она поедет, значит я тоже еду.
Все трое в безмолвии уставились на него. По ее глазам, тронутым замешательством, он пытался разгадать, о чем она думает.
Была ли она рада? Было ли ей хоть немного не все равно?
— Не боитесь разгневать своего маленького короля? — в конце концов спросила она.
— Довольно упоминать
Возможно, сейчас самое время. Возможно, если он поймет, что ими движет, их будет проще остановить.
— Я поеду с вами, чтобы украсть пару голов скота, — решительно и мрачно сказал он. — И чтобы помешать вам натворить дел похуже.
Чтобы уберечь Кейт.
Роб медленно кивнул.
— Тогда добро пожаловать, Джонни. Но учти. В рейде не всегда остается время на выбор.
* * *
Когда все разошлись, он сбежал вслед за Кейт вниз по лестнице, чтобы догнать ее и попробовать отговорить. Поравнявшись с нею во внутреннем дворе, он подавил порыв схватить ее за плечо.
— Я еду с ними. Вам ехать вовсе необязательно.
Не сбавляя шаг, она вышла за крепостные стены. Он не отставал.
— Это моя месть, а не ваша.
— Теперь и моя тоже.
Она недоверчиво хмыкнула.
— Я поклялся, что Вилли-со-шрамом призовут к правосудию, и не допущу, чтобы вы убили его до суда.
Она выдавила улыбку.
— И не допущу, чтобы он убил вас.
Улыбка исчезла. Она помрачнела.
— Если вы едете только за этим, можете оставаться дома.
Джон и не скрывал, зачем едет. Что-то в ее облике не давало ему покоя. Дрожь подбородка. Вызов в глазах. Все указывало на то, что…
— Вы никогда не бывали в рейде.
Она погладила собаку, выдавая свою нервозность.
— Вы тоже.
— Вы все еще не доверяете мне, да? — Остальным Брансонам она верила безоговорочно. — Вы думаете, что я не сдержу слова. Вы хотите разобраться с ним самостоятельно.
Они дошли до рощицы у реки, где обманчиво мирно шумела вода. На днях она тренировала здесь своего пса.
Остановившись, Кейт развернулась к нему лицом.
— Я вижу, что вы стараетесь мне помочь. И за это большое спасибо. — В ее тоне, однако, не было благодарности. — Но, умрет Вилли Сторвик или нет, вы все равно уедете, а я останусь жить здесь. — Она обвела рукой пространство вокруг себя. — А Сторвики навсегда останутся жить вон за теми холмами. Поэтому его смерть ничего не значит для вас и значит все для меня.
Ее светлые волосы, разворошенные ветром, вились вокруг лица. Под карими глазами залегли глубокие тени. Джон по-прежнему не знал, как воспринимать ее, что делать с тем странным сочетанием отваги и ужаса, которое ею владело. Но когда он наблюдал, как она борется со своим
— Вы очень смелая, раз вызвались ехать с нами, — мягко сказал он, жалея, что не может ее обнять. И улыбнулся, надеясь, что она улыбнется в ответ.
— На границе на это горазд кто угодно, — фыркнула она, как будто угроза пролить кровь была пустяковым делом. — Особая смелость тут не нужна. Не о чем слагать песни.
— Но что такое смелость, если не готовность встретить врага? — Он ждал, что она ответит. Позволит ли заглянуть под свою броню.
— Когда лежишь в темноте и встречаешь свои сны. А потом просыпаешься и встречаешь новый день.
Его будто ударили наотмашь. Да, ей требовалось немало смелости, чтобы жить, если даже во сне она не находила покоя.
— Какие сны, Кейт? Что вам снится?
Она молчала, стоя с потемневшими глазами. Потом пес ткнулся носом ей в руку. Она посмотрела Джону в лицо, склонила голову набок и поддела его, уклоняясь от настоящего ответа:
— Вот чем занимаются приближенные короля? Болтают о снах?
Во снах он видел ее, но предпочел умолчать об этом.
— Нет. Жизнь возле короля требует смелости иного рода.
Он приготовился к новым колкостям, но ее взгляд смягчился.
— Расскажите.
Он еще ни с кем не говорил на такие темы. Каким-то образом — и в этом ему было сложно признаться даже самому себе — она вытягивала из него слова, как дымоход вытягивал из жаровни дым.
— Король рос в окружении — нет, правильнее сказать, во власти — людей, которые сохраняли ему жизнь в угоду своим целям. — Якова короновали еще ребенком, но дети такие хрупкие существа. — Его мать меняла союзников чаще, чем мужей. Шотландцы, англичане, французы… Он не знал, с кем она будет завтра. Это закалило его, но сделало недоверчивым.
Рядом с королем и Джон стал таким. Жизнь научила его не доверять ни родным, ни женщинам.
— Но вам-то он доверяет?
— Иначе он не отправил бы меня сюда. — Договорив, он внезапно понял, зачем король поручил ему это дело. Это была проверка. Более серьезная, нежели он думал сначала.
Король хотел выяснить, кому он предан.
Взгляд Кейт оставался спокойным, но он сам ощутил замешательство. Когда он только приехал, у него не возникало вопросов относительно того, в чем состоит его долг. Не было сомнений.
Теперь его уверенность пошатнулась. Он перестал понимать, кому должен быть предан. Другим Брансонам эти метания были незнакомы. Для них на первом месте стояла семья. Никто и никогда не подвергал это сомнению.
Никто, кроме Джонни.
Но упрямая, непреклонная Кейт сделала то, чего не удавалось еще ни одной женщине. Она заставила его задавать себе неудобные вопросы. А потом поблагодарила его, пусть и нехотя. Почему-то он был уверен, что из всех мужчин он единственный удостоился такой чести.