Возвращение Прославленных
Шрифт:
— Они привыкшие ходить до дома одни, — махнул им вслед Дэкунь.
И компания начала спускаться, свернув на еле заметную тропку.
— Сейчас мы выйдем на выступ, где хоть немного видно крыши пагод, но остальное от глаз скрыто забором, — рассказывал по пути Гуанг.
И, действительно, вскоре они выбрались на маленькое плато. С него было видно шапочки блестящих крыш пагод на территории монастыря.
Полюбовавшись на живописный пейзаж, путники продолжили спуск. И уже через полчаса вышли к каменному забору монастыря. Они стали пробираться
Визидары устроились отдохнуть на камнях, наваленных недалеко от входа. Они слушали рассказ Дэкуня, о том, что никто и никогда не видел, как эти ворота открывались. Балагур Дэкунь опять разошёлся и в красках рассказывал байки о Монастыре белых пагод.
«И вообще, странно, — закончил Дэкунь монолог, задумавшись, — как люди туда попадают, и как оттуда выбираются».
Но вдруг медленно, со скрипом металлические ворота распахнулись. За ними показались ещё одни — те были деревянными и чуть ниже.
Из открытых ворот вышла процессия: укутанные женские фигуры. Они были разодеты в красные, расшитые золотом халаты. На голове у каждой девушки возвышалась странная шапочка в виде высоких пагод, привязанная широкими лентами. По краю пагод висели колокольчики. И при каждом шаге девушки мелодично звенели. Лица же их были спрятаны за шёлковыми шарфами так, что видны были только глаза. Женщина, шедшая впереди, поклонилась визидарам и сказала:
— Мы ждём вас уже третий день.
— Нас? — удивился Тафари.
— Да. Живое божество предупредило нас и сказало, что мы должны вас впустить, иначе вы всё равно проберётесь внутрь и по незнанию оскверните дорожки, по которым вам нельзя ходить.
Компания переглянулась, а женщина ещё раз поклонилась и добавила:
— Только мы завяжем вам глаза. Ни наши лица, ни наш монастырь изнутри не должен видеть ни одни человек.
Каждому женщины аккуратно повязали на глаза повязки, ласково взяли за руки и повели внутрь монастыря. Сначала хлопали створки, кажется, ворот было семь. Потом компанию долго вели по песчаным дорожкам, после по каменным ступеням, но, наконец, завели в помещение.
— Можете снять повязки и поговорить с Живым божеством. Оно ждёт вас, — сказала им главная монахиня. И удалилась, закрыв за собой двери.
Когда визидары сдёрнули повязки, то увидели, что стоят в огромном зале. От череды колон по стенам, уходившей в темноту, он казался бесконечным. В зале было гулкое эхо, отражавшееся от стен и мраморного пола. Словно в горах. А чтобы увидеть потолок, надо было задрать голову почти вертикально — такой он был высокий. Посреди зала в потолке была круглая дыра. Сквозь неё лился свет полуденного солнца. Там на полу, куда падал луч, было расстелено цветное покрывало. А на нём сидела девочка. Путники подошли к ней поближе.
У девочки были плотно закрыты глаза. Она не двигалась и даже, кажется, не
— Мне кажется, — сказал он задумчиво, — я её где-то видел. Но где?
Неожиданно Бёрнис стала шумно копошиться в сумке. Все на неё оглянулись — в зале была такая торжественная тишина, что хотелось говорить лишь шёпотом. Здесь любой звук казался кощунством. Но Бёрн, перехватив взгляды, не перестала шуметь. Наконец, издав победный клич, с самого дна она достала свою куколку. И повернула её компании.
Все озадаченно переглянулись.
Такие же чёрные заплетённые дугами волосы. Так же сомкнуты глазки. Тот же лёгкий румянец на щёчках. Те же сережки-бубенцы. Даже одежда на кукле повторяла расшитые узоры с платья девочки. Только одно между ними было отличие: ровно посреди лба девочки было родимое пятно в виде зрачка. А у куклы его не было.
Путники подошли поближе. К самому покрывалу, на котором сидело дитя.
Раскинув изящные ручки, девочка сидя крепко спала. Она была необычайно красива. Все застыли в нерешительности, не желая нарушать покой маленькой красавицы.
Вдруг звякнули колокольца-серёжки в ушах девочки, затряслись браслеты на её запястьях. Она открыла смородиновые глаза и радостно вскочила.
— Ой, привет, Тафари, какой ты и, правда, большой и красивый!
Она подошла к опешившему Следопыту и обняла его ногу.
— Леонар, можно я потрогаю твою бороду? — подскочила девочка к графу. — Пригнись ко мне, я же не достану. Какая мягкая! Мэд, у тебя чудесные белые волосы, только я думала, что они будут длиннее…
Мэд растерялась, но ответила:
— Они и были длиннее…до сражения с..
— Ах, кеатли! Точно! — воскликнула девочка и посмотрела на гнома, — Стурла! Ура!!! Как я рада тебя видеть! Можно я померяю твой шлем?
Не дождавшись ответа, девочка ловко стянула со Стурлы шлем и, звонко смеясь, натянула его себе на голову. Она вся напоминала колокольчики из своих ушек — только тронь, и сразу всех заливала смехом, а на щёчках появлялись две задорные ямочки. С пробуждением девочки ожил и зал. В нём стало больше света. На стенах проявились диковинные рисунки, из скрытых до этого момента окон заплясали блики, а где-то под самым потолком захлопали крыльями невидимые птицы.
— Ты Янмей с тремя глазами? — улыбнувшись, присела перед ней на корточки Бёрнис.
— Да, — кивнула девочка. — Но монашки меня называют Живым божеством. Потому что я вижу то, чего порой не видят другие. Третьи глазом. Он у меня здесь, — Янмей коснулась родимого пятна на лбу, — только внутри.
— Ты видишь будущее? — уточнил Тафари.
— Не всегда. И не всё. Но многое вижу. Например, я видела вас. С рождения. Как только родилась, я умела говорить и видеть. Рассказывали, что таков был и мой отец. Мы из рода демонов, драконов и людей. У каждого из нас третий глаз.