Возвращение Скорпиона
Шрифт:
— …да уйди ты! — сердито шипел я, героически пытаясь удержаться на ногах от чрезмерных проявлений радости Джона. — Уйди!..
Удержался. Шмыгнул в ванную, а потом зашлепал по лестнице в спальню Маргариты и ни с того ни с сего вспомнил вдруг Инну. М-да… Ну ладно, ладно…
Вздохнув, толкнул дверь. Интересно, заперта или нет?
Незаперта.
Это хорошо. Значит, не придется опять спускаться за отмычками. А еще…
А еще это означает, чёрт подери, что меня здесь
А за окном уже светает…
Я храбро приблизился к кровати Маргариты. Интересно, одета или нет?
Неодета.
Это хорошо. Значит, не придется ее раздевать. А еще…
А еще это тоже означает, чёрт подери, что меня здесь в каком-то смысле ждут. Вот только в каком?
Да, за окном уже светает вовсю…
Я осторожненько прилег рядом с Маргаритой. Интересно, распопрёт или нет?
Не распопёрла.
Это хорошо. Значит, не придется клянчить и унижаться. А еще…
Однако ж вот это последнее "еще" я додумать уже не успел.
Потому что она безжалостно придавила мне голову сначала своим левым, а потом и правым полушарием. Получилось — между молотом и наковальней.
Бедная моя голова!..
Глава десятая
Я открыл один глаз.
Затем второй.
Третий.
Маргариты рядом не было.
А может, оно и к лучшему — по крайней мере, есть хоть немного времени на размышления. Дело в том, что до меня вдруг дошло, что где-то подспудно, в подкорке, все эти дни и часы постоянно крутился вопрос: почему синьор Мошкин для своих внеслужебных финтов воспользовался столь странным маскарадом? Ну посудите сами: мент — и парик! Нет, я еще понимаю — фальшивые усы, темные очки, но парик а" ля Джимми Пейдж?!1
Хотя… Хотя, кажется, я начал кое о чем догадываться. Но нет, надо выяснить всё до конца.
Спустившись вниз, я услышал звуки жизнедеятельности на кухне, однако прошел мимо закрытой двери к открытой — во двор. Ну, спасибо хоть догадалась выпустить Джона. "Встреча на Эльбе" состоялась за почти непроходимыми кустами в самом конце сада и, как всегда, прошла в теплой и дружественной обстановке, в результате чего я пару раз сел попой на траву и, обидевшись, поплелся обратно к дому. А Джон — не поплелся. Я ему запретил.
Вернувшись в дом, я чисто автоматически забрел в малую гостиную, в которой когда-то впервые узрел Маргариту. Забрел и… обомлел: на стене тихо и мирно, будто и не исчезала, висела гитара Серого. Что бы это значило? Рита решила таким образом намекнуть, что всё остается по-прежнему, что ничего не изменилось?
Однако что-то ведь изменилось, и немало. Ну, ладно…
На кухню я вплыл с гитарой наперевес и, преувеличенно похабно терзая струны, голосом "слепых" прогнусил:
Ах, Рита, любимая Рита,
ну как
такого красавца, орла и героя
сменять на такое фуфло?
Кажется, эта проникновенная песнь песней Маргарите не шибко понравилась — взгляд ее, оторвавшийся от плиты и обратившийся на меня, посуровел.
Я моментально наступил песне на самое горло и:
— Люби меня, как я тебя! — Уже речитативом.
Ее прекрасные глаза метнули в мои менее прекрасные пучок ярых перунов.
— Замолчи!
Я с трудом увернулся и попросил:
— Love me tender, love me long1…
— Шут гороховый!
— Почему это гороховый? — обиделся я и пояснил: — Просто понимаешь, last night I said this words to my girl2, ну и… Ну и мне показалось, что она восприняла их положительно.
— Тебе показалось, — холодно процедила Маргарита.
Я тяжело вздохнул:
— Слушай, только, пожалуйста, не ври, а? Ты же отлично знаешь, что любишь меня до беспамятства больше всего на свете.
Брови ее подпрыгнули к потолку.
— Люблю тебя до беспамятства?
— Конечно, — невозмутимо подтвердил я. — Или — до безумствия. Только сама себе боишься в этом признаться…
Губка для мытья посуды больно ударила меня в висок, и я со стоном схватился за голову, а Маргарита пообещала:
— В следующий раз метну что-нибудь потяжелее.
Я грустно повесил нос.
— Тяжелее некуда…
— Поищем. Завтракать будешь?
— Что? — Приподнял нос. — Замечательная мысль!
— А выпить не желаешь?
Я удивился:
— Какая странная фраза. Ты же знаешь: на работе не пью.
Маргарита прищурилась:
— Так она всё еще продолжается?
Я тоже прищурился:
— Разумеется.
Небольшая пауза и:
— Ладно, садись.
— Ладно, сажусь. — И уже до окончания трапезы не проронил ни слова.
Маргарита тоже не проронила. По-моему, она чувствовала, что на уме у меня нечто не больно для нее приятное. Покамест на уме, а сейчас… сейчас будет и на языке.
— Дорогая, у тебя есть хобби?
Отреагировала мгновенно:
— Естественно. Бриллианты.
Я опешил:
— Опять?
— Не опять, а снова! Думаешь, ради чего пришлось связаться с этим…
Я протестующе замахал руками, однако внутренне даже был рад, что Марго заикнулась о Мошкине.
И — саданул изо всех орудий:
— Слышь, а он не извращенец?
Глаза ее чуть не выскочили из орбит.
— Совсем рехнулся?
Я страдальчески поморщился:
— Да не совсем. Тут, понимаешь, его… Короче, недавно несколько человек видели твоего подполковника в… в женском парике.
— Ты определенно сошел с ума, — трагически произнесла Маргарита.
Я возразил:
— Отнюдь. Ему по некоторым причинам потребовалось… м-м-м… замаскироваться, и потому он…