Возвращение в цитадель

Никитская Анна В.

Он вытащил из вещевого мешка пару заготовленных лучин и быстро поджег их, осветив ярким светом стены пещеры. Недолго думая вернулся наружу, вырвал из земли стоящее ближе всего к нему дерево и, порубив его мечом на поленья, занес все это внутрь своего убежища.

Он развел костер и быстро приготовил на нем пойманную им дичь. Плотно перекусив, снял со своих плеч длинный плащ, расстелив его на полу, улегся на него и мгновенно провалился в глубокий сон.

Хью аккуратно положил Уну на свой плащ, расстеленный

на траве. Девушка все еще была без сознания. Всю дорогу, что они скакали до этого небольшого озера, он проклинал себя последними словами. Как он мог ее бросить? Он привык к тому, что она всех защищала, и не думал о том, что ей самой может понадобиться помощь. Хью был настолько упрям и глуп, что теперь не находил слов, чтобы описать всю низость своего поступка.

Юноша пытался подобрать слова, чтобы вымолить у любимой прощение, но все эти слова казались ему пустыми и ничего не значащими. В конце концов он понял, что у него есть лишь один шанс вернуть ее расположение. Он должен был признаться ей в своих чувствах и объяснить, что только из-за этого побоялся взять ее с собой. Хью боялся, что его эмоции будут отвлекать его от исполнения его долга перед своим родом. Когда Уна была с ним рядом, ему вовсе не хотелось воевать. Все, что ему хотелось, — это сгрести ее в охапку и сбежать на край земли, где нет ни Кронхара, ни его колдуна-помощника, никого другого, кто бы мог омрачить их существование.

Эти мысли часто посещали его, но после того как он узнал, кем является, они безвозвратно исчезли. Он и сам не мог себе признаться в том, что чувствовал себя каким-то ненормальным мутантом, внутри которого жило что-то инородное. Он стыдился этого, и ему казалось, что все вокруг, включая Уну, станут относиться к нему как-то иначе, а он этого очень не хотел. Юноше иногда даже казалось, что теперь его друзья должны начать его побаиваться. Кому приятно находиться в обществе человека, который может влиять на волю и разум, которому вполне по силам поработить чужое сознание.

С этими невеселыми мыслями он извлек из седельной сумки фляжку с водой и, набрав пригоршню, осторожно протер лицо девушки, стараясь не напугать ее. Ее ресницы задрожали, и она открыла глаза.

Несколько секунд ее взгляд блуждал по сторонам и наконец остановился на лице Хью.

— Я не умерла? — спросила она.

— В этом можешь быть абсолютно уверена! — улыбнувшись, ответил юноша. — Я бы никогда не позволил этому случиться! — добавил он, вложив все свои чувства в эту фразу.

Она смутилась и улыбнулась.

— Черт, как больно! — пробормотала, поднимаясь на ноги.

— Ну зачем ты встаешь? — взволнованно спросил Хью, стараясь удержать ее.

— Нет, я не могу тут разлеживаться, — твердо перебила она его. — Я рада, что с тобой все хорошо, но я, в общем-то, в этом и не сомневалась. Ганнибал — ты прелесть! — улыбнулась девушка коню. — Ты хорошо позаботился о Хью. Но сейчас меня очень беспокоит Джеффри. Он остался один в лесу. Ума не приложу, зачем я оставила его. Он, должно быть, с ног сбился, разыскивая

меня.

Хью удивленно уставился на провидицу. Нет, он, конечно, не ожидал, что она бросится в его объятия после того, что он ей сказал. И она, бесспорно, была очень рада его видеть. Но эта радость была какой-то не такой, как он ожидал. Червь ревности вновь начал терзать его душу. Ему вдруг показалось, что девушка беспокоится о Джеффри больше, чем о нем. Хотя он не знал, что произошло за это время. Он слишком опрометчиво поступил, не спросив у Адриэль про остальных своих друзей. Хью так спешил вызволить Уну из плена, что совершенно растерялся.

— А ты что-нибудь знаешь про Лео и Берта? — спросил у нее, стараясь отвлечься от невеселых мыслей.

— Нет, мы, к несчастью, так их и не встретили. А пока я сидела в этом треклятом подвале, не могла сосредоточиться ни на чем другом, как на своем освобождении. Я не видела, что с ними происходит, но теперь сосредоточу на этом все свои мысли.

Хью вновь поймал себя на странном ощущении. Уна говорила с ним как с давним товарищем или просто хорошим знакомым, в ней не осталось и намека на какие-то чувства. Он беспомощно глянул на Ганнибала, и тот ответил ему тем же взглядом.

— А что с тобой произошло? — обеспокоенно спросил Хью. — За что он так избил тебя?

Уна внимательно посмотрела на товарища и, словно что-то взвесив и решив, ответила:

— Он приводил ко мне старого эльфийца, который знал очень важную тайну, принадлежащую Ральфу и всему эльфийскому народу. Этот старик был изгнан из Гринвуда, и у него отняли все воспоминания о случившемся. Я считаю, что подобную тайну не должен знать никто. Я уже однажды способствовала огромной трагедии, больше не желаю.

— То есть ты отказалась говорить? — уточнил Хью, чувствуя, как холодок ползет у него по затылку. Он с ужасом подумал о том, что могло бы случиться, не подоспей он вовремя. Ему точно стоило прикончить этого мерзавца.

— Да, и нисколько об этом не жалею! — упрямо произнесла девушка.

— Так что это за тайна? — спросил Хью.

— Прости, я не могу тебе этого сказать. Эта тайна мне не принадлежит.

Хью даже приоткрыл рот. Прежняя Уна наверняка бы все ему рассказала, между ними почти не было тайн. А теперь она словно мстила за его поступок. Что, если это так и было? Что, если она специально так вела себя, чтобы досадить ему? В этом требовалось разобраться, но прежде необходимо было облегчить ее состояние.

— Хорошо, — не стал возражать он. — Лучше скажи мне, чем я могу помочь?

Девушка перечислила все травы, которые ей были необходимы для лечения, и он отправился на их поиски. Через час вернулся со всем необходимым и с парочкой диких гусей за поясом.

Хью по просьбе Уны быстро соорудил шалаш (она ни на минуту старалась не забывать об их безопасности) и развел небольшой костер. Зажарил гусей, пока девушка готовила мази и снадобья, затем они плотно перекусили, и Уна, облепив себя примочками, улеглась спать.