Возвращение
Шрифт:
— Я не ходил в школу, когда жил дома.
— Этого не может быть, — заметила учительница.
— Это — правда. Мою школу разбомбили.
И на спортивной площадке он продолжал читать книгу. Местная девочка подошла к нему и захлопнула книгу, прищемив ему пальцы страницами.
— Почему бы вам, лондонцам, не отправиться домой?
— Отстань от меня, или я тебя ударю, — сказал ей Филип.
Иногда после школы Филип бродил вдоль реки с тремя другими эвакуированными мальчиками с фермы Флег Марш. Они шарили
— Ты не должен ходить по железнодорожному пути, — сказала она ему. — Это наказуемо и очень опасно Она с беспокойством посмотрела на него. — Обещай мне, что ты больше не станешь этого делать.
— Да ладно, — сказал Филип и пожал плечами.
Филип больше не таскал с собой повсюду свой противогаз. Этого здесь не делал никто, даже в школе. На этот район ни разу не было налетов.
— Что здесь за люди, — как-то заявил он Линн. — Вы даже не знаете, что на свете идет война.
— Уж я-то знаю, мой сын сражается на фронте.
— Но вы не знаете, что такое воздушный налет.
— Нет так давно на Фрохем упало несколько бомб, — заметила Линн.
— Несколько бомб! Да, я слышал об этом! — Филип презрительно фыркнул. — Одна из них упала в поле, — сказал он.
Он прислонился к скамейке в сыроварне, наблюдая, как Линн взвешивала масло и формовала его в полуфунтовые куски.
— У нас дома выбило все стекла. По всем комнатам было разбросано разбитое стекло, и на моей постели валялись куски штукатурки. Вы бы видели улицы неподалеку от нашего дома! Вместо некоторых домов остались только груды камней, и люди были погребены под ними. Иногда людей разрывало в клочья!
— Это ужасно, — сказала Линн. Она часто не знала, как ей нужно отвечать этому мальчику, который, как ей казалось, оживлялся лишь тогда, когда говорил об этих ужасных вещах. — Ты должен быть рад, что теперь ты далеко оттуда.
— Сам я не боюсь бомб. — Я — фаталист, как и мой отец.
— В самом деле?
— Да, да. Это так.
Он повернулся и начал ходить по сыроварне, заглядывая в ведра и бидоны с молоком. Он наклонился над бидоном и подул на молоко, и сверху появились маленькие волны на поверхности жирного молока.
— Куда пошел дядя Чарли? — спросил он Линн. — Он, наверное, опять отправился в Слипфилдс?
— Пожалуйста, не дуй на молоко, — сказала ему Линн. — Я тебе уже говорила, что это негигиенично.
Когда дядя Чарли был дома, он всегда находил что-нибудь, чтобы занять Филипа делом, например, разливать керосин в лампы.
— Крепче держи эту разливалку передо мной, а я залью керосин в лампы.
—
На ферме Стент говорили много необычных слов.
Когда слегка моросил дождик, Чарли всегда говорил, что это «утиный морозец». Когда он хотел есть, то говорил, что «помирает с голодухи». Как-то он позвал Филипа, чтобы тот посмотрел «мордастика-пушистика». Филип решил, что сейчас увидит кота, но это оказался теленок.
— Вы так странно здесь говорите, — заметил Филип. Иногда он передразнивал Чарли.
— Низина! — сказал Филип. — Что это такое? Я не понимаю, что вы хотите сказать.
— Значит, ты считаешь, что говоришь правильно, а мы все разговариваем неправильно, так? — спросил его Чарли, слегка улыбаясь.
Филип помогал разыскивать маленькие кусочки битой посуды, которые могли валяться в саду и в поле Он дробил их на камне молотком, пока они не превращались в круглый песок, его давали курам, которые неслись со всех ног, чтобы поклевать его.
— Зачем нужно давать клевать курам этот песок?
— Это помогает им лучше переваривать их пищу, и потом у яиц будут крепкие скорлупки.
— Почему это?
— Ну-ка сам подумай.
— Я не верю, что это как-то повлияет.
— Мне кажется, что ты — неверующий еврей.
— Нет, неправда!
— А кто же ты такой?
— Я — нееврей! — сказал Филип.
Некоторые из кур стали нестись на стороне.
Чарли поручил ему отыскать места, где они откладывали яйца. Филип пробирался вдоль живой изгороди, всматриваясь в заросли. Один раз он нашел одиннадцать яиц и принес их домой в своей кепке.
— Молодец! У тебя зоркий глаз, — похвалил его Чарли и дал ему три пенса. — Купи себе что-нибудь из сладостей, — сказал он ему.
Филип ловко отыскивал яйца и часто получал от Чарли несколько монеток за это. Но Линн это не нравилось.
— Его родителям не понравится, что мы его балуем.
Филип копил деньги, чтобы купить воздушный змей. Он видел его в сельской лавочке. Он был синий с желтым и стоил три шиллинга и шесть пенсов.
Один раз, когда Линн в пятницу разбирала деньги в своей шкатулке с деньгами, Филип заглянул туда.
— Господи, сколько же тут денег, — сказал он.
— Не трогай, пожалуйста, — заявила ему Линн.
Филип смотрел, как она вытащила оттуда немного денег и протянула их Чарли.
— Зачем она дает тебе деньги?
— Это моя зарплата, — сказал ему Чарли. — Я получаю ее за то, что работаю на ферме. — Он положил деньги в бумажник. — Твоя тетушка Линн — мой босс, понимаешь. Ферма принадлежит ей целиком, до последнего гвоздя, и поэтому мне приходится мириться с тем, как она командует мною. — Чарли скривил ему рожицу и подморгнул. — Мне приходится ходить перед ней на задних лапках, иначе она меня уволит.