Возвращение
Шрифт:
— Я уже давно все это написала моему сыну, — ответила ему Линн.
Она писала Роберту каждую неделю, на многих страницах, описывая ему все новости на ферме, но от него не было писем уже целых два месяца. И у нее не переставая болели сердце и душа.
— Я даже не знаю, жив ли он! — каждый раз приговаривала она, отправляя письмо. — Господи, с ним могло случиться все что угодно!
Затем в начале декабря в один день пришло сразу три письма, правда, они были очень короткими, всего по страничке, но Линн как бы ощутила
«У нас здесь стало повеселее, и очень приятно, что ты можешь сделать что-то полезное и важное», — писал им Роберт в последнем письме.
«Я не могу вам больше ничего написать, но вы вскоре все сами узнаете. И надеюсь, что это будут приятные новости. Когда вы их услышите, вспоминайте обо мне!»
Ниже Роберт приписал:
«Вы помните козла, который был у нас? Вы помните, как называл его Чарли? Там, где я сейчас, он почувствовал бы себя дома».
Роберт подчеркнул последнее предложение.
— Козел? Что он хотел этим сказать? — спросила Линн.
Чарли снова перечитал приписку.
— Я как-то называл этого старого козла Моисеем.
По лицу Чарли расползлась улыбка, и он весело посмотрел на Линн.
— Мне кажется, что он сейчас находится в Египте. Наш Роб сейчас в Египте, и он намекнул нам об этом.
И вскоре распространились новости о британском наступлении в Северной Африке. Чарли достал атлас и показал Линн Египет на карте. Он крестиком отметил Сиди-Баррани на побережье.
— Именно здесь заварилась каша, и наш Роберт находится здесь! Он написал, что «делает что-то важное!». Он абсолютно прав! Они показали там итальяшкам, почем фунт лиха. Мне также кажется, что они их вскоре погонят оттуда!
Затем пришло еще одно письмо, и оно было еще короче прежних.
«Все прекрасно, и у меня все в порядке. Но сейчас нам предстоит много работы, так что не волнуйтесь, если от меня некоторое время не будут приходить письма. Большой привет от козла… Счастливого Рождества! Пока-а-а!».
Чувства Линн разрывались между гордостью за сына и страхом за него.
— Счастливого Рождества! — повторила она с дрожью в голосе. — Бедный мальчик, какое будет Рождество у него?
Филип вошел в кухню и увидел письмо у нее в руках.
— А мне не было письма?
— Сегодня нет, — сказал Чарли. — Ты же получил письмо на прошлой неделе.
— Да, но я уже написал им ответ.
— Подожди, они тебе еще напишут.
Филип помогал Чарли собирать яйца.
— Почему плачет тетушка Линн?
— Разве она плачет?
— Вы же сами видели это.
— Понимаешь, она получила письмо от нашего Роба. Он сейчас воюет, и она волнуется за него.
— Дело не в этом.
— А в чем?
— У нее сейчас трудный период в ее жизни, — сказал Филип.
Он написал матери, попросив разрешения провести Рождество дома.
«Вы так и не приехали навестить меня. Почему вы не приехали? Мне уже здесь надоело.
Но мать написала ему, что он должен оставаться на ферме.
«У нас до сих пор продолжаются воздушные налеты. Там, где ты живешь, тебе безопаснее оставаться. Мистер и миссис Траскотт очень добры, так что будь хорошим мальчиком и помогай им по возможности. Я скоро пришлю тебе к Рождеству подарок».
Филип бросил письмо в печку, и Линн, наблюдавшая, как он его читал, увидела помрачневшее лицо мальчика. Он сильно разворошил пепел в печке.
— Может, после Рождества, в Новом году твоя мама приедет сюда и побудет у нас, — сказала Линн. — Напиши ей, что мы ее приглашаем.
— Нет, она не приедет. Я знаю, что она не приедет. Она не хочет оставлять моего отца.
Когда письмо сгорело в печи, он положил кочергу и подошел к столу, где Линн раскатывала тесто.
— Ей бы здесь не понравилось.
— Вот как? Почему же?
— Ну-у-у, — Филип пожал плечами, — у вас нет нормальной уборной и ванной. Ей это не нравится. Она закатывала бы истерики.
Он подошел к окну и выглянул наружу, вытирая вспотевшее стекло.
— Моя мать не выносит подобных неудобств. Она не смогла бы оставаться здесь больше пяти минут.
— Тогда ты прав, и ей лучше не приезжать сюда.
Линн взяла кусок теста и начала его энергично раскатывать, время от времени посыпая мукой.
— Значит, ты все время пишешь ей об этом? Обо всем, что плохо на нашей ферме?
Филип смотрел на дождь за окном, сделав вид, что не слышит. Вдруг он отвернулся от окна и начал что-то бормотать себе под нос, а потом стал подниматься к себе в спальню. Его постоянно недовольный и насупленный вид раздражал ее время от времени. Она иногда испытывала желание приласкать мальчика, и часто его холодный неприязненный взгляд вызывал у нее желание дать ему как следует по шее. Чарли мог легко болтать с ним, но ее попытки сойтись с Филипом поближе, кажется, только вызывали у него презрение.
Филип был в спальне и смотрел на книги, стоявшие на комоде. Они его совершенно не интересовали. Названия книг вызывали у него презрительную улыбку, он презирал и того, кто их написал, и того, кто их читал. Он был уверен, что их содержание скучное и сухое. «Элементарная физика», «Метеорология для начинающих», «Жизнь великих астрономов». Филип взял в руки последнюю книгу, она была старой и потрепанной. Он начал равнодушно перелистывать страницы.
Он отнес книгу к подоконнику и достал коробку цветных карандашей. На незаполненной странице в конце главы он нарисовал лиловый дирижабль, а вокруг него изобразил взрывающиеся бомбы. В книге было несколько иллюстраций, и все они были черно-белые. Он раскрасил звезды на диагрессе, изображавшей Большую Медведицу, потом подрисовал синие усы Кеплеру и прочитал подпись под рисунком: «Кеплер был одним из великих астрономов своего времени и многое открыл нам в понимании движения планет».