Возвышение падших

Saltwater Marina

— Ты, верно, рассудка лишилась! — гневно процедила она, когда Айсан-хатун подошла к ней и опустила черноволосую голову.

— Простите, госпожа! Они смеялись надо мной… Я не сдержалась.

— Ты ведь понимаешь, что в таком виде не сможешь предстать перед моим львом? Подобное уродство не для него… К сожалению, ты сама испортила свою судьбу в одно мгновение. Я выберу другую девушку из гарема для моего сына, которая будет умнее и не станет устраивать драки, тем самым уродуя себя. Возвращайся в гарем и забудь обо всём,

что я говорила тебе. В тебе я больше не нуждаюсь.

Ухмыльнувшись над испуганным лицом растерянной наложницы, Гюльхан Султан развернулась и скрылась в коридоре.

Айсан-хатун с обидой посмотрела ей в след. После её серо-зелёные глаза наполнила решимость. Нет. Она не портила свою судьбу. Разве то, что она не позволила кому-то смеяться над собой, можно считать ошибкой, лишившей её всего, о чём она мечтала? Если судьба ведёт её в покои Шехзаде Сулеймана, значит, там ей и место. Хочет этого Гюльхан Султан, или нет.

Дворец санджак-бея в Трабзоне.

Заплаканные чёрные глаза в мрачности наблюдали за тем, как вернувшиеся с охоты Феридун-паша и Ибрагим спешились с коней и направились во дворец.

Тяжело вздохнув, Гюльрух Султан, облачённая в чёрное траурное одеяние, медленно вошла в материнские покои и тоскливо огляделась.

Всё здесь напоминало о ней. Эсмехан Султан, казалось, просто вышла из покоев. Гюльрух так хотелось бы, чтобы её мать была жива. Но дни, проведённые в горьком одиночестве и скорби, заставили её уверовать в то, что Эсмехан Султан больше нет в живых.

Двери с шумом распахнулись, и вошёл взволнованный Ибрагим. За ним следовал настороженный Феридун-паша.

— Что случилось, Гюльрух? Ты написала, что нам нужно срочно возвращаться с охоты во дворец.

Гюльрух Султан, так долго ждавшая возвращения брата из-за своей неспособности и дальше скорбеть в одиночестве, заплакав, бросилась к нему и отчаянно обняла за шею. Приобняв её в ответ, Ибрагим почувствовал накатившее волной беспокойство. Он огляделся в опочивальне, не замечая матери, которая не могла бы его не встретить.

— А где Валиде?

Гюльрух Султан ещё сильнее заплакала, и Феридун-паша насупился, мрачнея с каждой секундой.

Ибрагим, отпрянув от сестры, раздражённо и требовательно взглянул на неё, без конца льющую горячие слёзы. Только сейчас он заметил на ней траурное одеяние.

— Ради Аллаха, скажи, что произошло!

— У мамы начались тяжёлые роды… Она умерла, не выдержала.

Ибрагим неверяще покачал головой, а после ошеломлённо обернулся к Феридуну-паше, который, развернувшись, покинул опочивальню, выглядя… потерянным?

— Что ты говоришь, сестра? — обернувшись к плачущей сестре, прошептал Ибрагим. — Что значит “умерла”?

— Ты что, оглох, Ибрагим?! — негодующе вскрикнула та, клокоча от горя. — Значит, предстала перед Всевышним!

Стамбул. Топ Капы. Покои Айше Султан.

Приложив к себе атласную

ткань ярко-алого цвета, Айше Султан стояла перед большим зеркалом и сияла от счастья. На её красивом лице покоилась лучезарная улыбка, и, смотря на неё, невозможно было не улыбнуться.

Швеи, пришедшие по приказу Шах Султан, предлагали невесте ткани, из которых намеревались сшить платье для церемонии. Айше Султан оставила выбор за алой тканью, переливающейся в её руках.

— Эта, — проговорила она, передавая ткань одной из швей. — Добавьте узор из золотой нити.

Её словам вторил скрип распахнувшихся дверей и, обернувшись через плечо, Айше встретила взгляд тёмно-карих глаз Гевхерхан, изумлённо улыбнувшейся.

— Айше? Что происходит? Ты решила сшить себе новые наряды?

Айше Султан счастливо улыбнулась ей и, отойдя от швей, импульсивно подошла к сестре и обняла её за плечи. Гевхерхан Султан от этого на мгновение растерялась, но после обхватила её руками в ответ.

— Ты даже не представляешь, Гевхерхан, как я счастлива! — мягко отстранившись, воскликнула Айше. — Я будто до небес взлетела…

— Аллах милостивый… Ты будто светишься изнутри от счастья. Что произошло?

— Валиде выдает меня за Альказа Бея!

Гевхерхан Султан ошеломлённо улыбнулась, а после, поняв, что это — следствие её разговора с матерью, нахмурилась.

— Не может быть…

— Тебе спасибо, Гевхерхан! — лепетала счастливая Айше. — Если бы ты не рассказала о моих чувствах маме, то я бы до сих пор сгорала в страданиях. Ты мне так дорога…

— Я как приехала в Топ Капы, так сразу к тебе отправилась. Переживала. Хочу увидеться с Валиде. Сходишь со мной?

— Идём, сестра.

Топ Капы. Покои управляющей.

Шах Султан, сверкающая в неизменном роскошном облачении из пурпурной ткани, степенно восседала за низким столиком, трапезничая этим утром. Рядом с ней на широкой атласной подушке сидела Эсен-хатун, попивая излюбленный сладкий шербет. Фериде-калфа, сидя в стороне, кормила с ложки двухлетнего Ферхата.

Мирную тишину и спокойствие трапезы нарушила Хюррем Султан, горделиво вошедшая в опочивальню. Кланяясь матери, она недовольно покосилась на Эсен-хатун, сидящую за одним столом с госпожой. Разве возможно, чтобы рабыня завтракала с госпожой, да ещё за одним столом с ней?

— Валиде.

— Добро пожаловать, Хюррем. Садись, присоединяйся к нашей трапезе.

Хюррем Султан послушно села на предложенное место и жестко взглянула на Эсен-хатун, что продолжила невозмутимо трапезничать, будто не замечая этого.

— Как твои дела? — спросила Шах Султан, улыбаясь дочери.

— С каких пор наложницы завтракают в ваших покоях, Валиде, да еще и за одним столом с вами?

Эсен-хатун помрачнела, бросив взор на Шах Султан, которая перестала есть и строго посмотрела на хмурую от недовольства дочь.