Возвышение ученицы мага
Шрифт:
Сверху полетели камни, пыль, крошка, куски дерева. Что-то больно ударило по спине, а прямо перед лицом упала чья-то оторванная по локоть рука.
— Тобиас?
— Я здесь.
— Ты жив?
— Конечно.
— Это прорыв, — сказал Пахомий и крепче сжал копье, но глаза его ничего не выражали.
— Прорыв? — спросил Матиас.
— Да. Переходят в наступление.
Соседний виадук обрушился, камни полетели в облака.
Все трое отряхнулись и вошли в полуразрушенную башню, чтобы занять позиции у окон.
Из соседней башни
— Что это было? Больше никого не видно, — спрашивал Матиас.
— Видимо, они решили уйти в город, — отозвался Тобиас.
— Их окружили. Эти решили вырваться, — подтвердил Пахомий, — восстание победило.
Тогда в комнату зашел один из магов и сказал зычно:
— А вы чего здесь! Бежим, все идут на штурм башни комитета!
— На горком! — кровожадно произнес Матиас.
Тобиас, не любивший бравады, неодобрительно посмотрел на друга.
Все трое встали и побежали вслед за магом.
Все башни вокруг здания городского комитета были захвачены. Из них били лучи. Кристалл на куполе разрушил несколько башен, несколько изуродовал, снеся половину этажей, после чего, защитники комитета попытались снести виадук, что вел в башню. Переход в самую крупную вышку города был крепким и выдержал один выстрел. С него посыпались камни, выпало несколько кусков и оторвало балюстраду на целом участке, но он выдержал. На этом энергия кристалла закончилась, и с помощью старинного подъемного механизма, его спрятали обратно в куполе.
Силы защитников комитета были на исходе. Настал момент штурма.
Собравшись с силами, на каждой башне выкинули большие синие флаги, затрубил рог. И восставшие побежали по одному виадуку. Из всех окон охрана комитета стреляла по ним. Синие повязки защищались мебелью, трофейными щитами и разными досками, но их все равно прожигали, и целый отряд, уничтоженный почти полностью, был вынужден откатиться обратно.
Вновь ударили лучи со всех сторон. Тяжелая перестрелка продолжилась. Так было, пока солнце не приблизилось к Дому. Вечер покрасил всё. Башня комитета перестала отвечать на выстрелы.
Тогда вновь затрубил рог. Синие повязки хлынули по переходу, единичные лучи ещё попадали по восставшим, но волна была непоколебима, и дойдя до дверей, быстро влилась, заполнив первый уровень, на котором никого уже не было.
Охрана комитета отстреливалась на лестничных пролетах и в коридорах верхних уровней. Они строили баррикады, захламляя проходы. Восставшие все разрушали и продвигались вперёд.
Затем произошел ещё один взрыв. Башню потрясло.
Куски камней полетели вниз, что было видно из окон.
Отряд, в котором были друзья, в это время отдыхал в коридоре перед новой атакой. Все сидели на полу или на ящиках и столах, кто-то ел вяленное мясо,
— Купол взорвался… — сказал Матиас.
— Да, — сказал Пахомий, — похоже, кто-то неаккуратно использовал кристалл.
Сплюнув в окно, Тобиас спокойно заговорил:
— Вот уеду отсюда, не будет рядом никаких кристаллов, тошнит уже от них, от всей этой магии.
Он говорил так спокойно и без всякой злобы, по-простому и мечтательно.
— А я буду продавать лодки всем людям! Я буду делать их так много, что даже бывшие рабы смогут их себе позволить! — сказал Матиас.
— Да, так, все летают, никто не работает — отозвался Пахомий.
— Тебе не нравится эта моя мечта? — Матиас чуть пихнул его локтем.
— Мы сражаемся не за это, — ответил Пахомий.
— А за что?
— Ты поймешь, когда мы победим.
— Не верит он ни во что, — сказал Тобиас, глядя куда-то в небо, — но он не злой, просто не верит. И всё.
— А за что ты, Пахомий, сражаешься тогда? — спросил Матиас.
Пахомий ничего не ответил, только посмотрел на Тобиаса своим нейтральным взглядом. Разум в нем одержал победу над душой, но душа не исчезла, стала разумной и подчиненной.
Сражение продолжилось, когда вернулся лидер отряда.
Маги шли по коридору, заходя в одну комнату за другой, но почти везде было пусто, и лишь немногие образованные рабы сидели там в углах, надеясь на лучшее, их восставшие не трогали. Охрана комитета отступала на верх, уже не обороняя своих заграждений.
Наконец, маги дошли до верхнего этажа, который предстал холмистой равниной из обломков, порушенных опор и кусков каменных плит.
Здесь завязалась последняя перестрелка. Охрана испускала лучи, растрачивая последние капли энергии своих кристаллических наконечников.
Но здесь сопротивление сил комитета стало ожесточенным, как никогда. Вершина башни покрылась голубой паутиной, летела пыль, взлетали камни, прожигались тела восставших, но они продолжали перебегать через груды камней, влетая в очередную низину среди руин, и там сцеплялись в рукопашной драке с защитниками башни. Охрана колола и резала восставших, но синие повязки вновь набрасывались, окружали, хватали, били и закалывали, задавливая своим числом и неистовостью.
Матиас бежал с Тобиасом рядом, когда настал их черед штурмовать следующую гору мусора, поверх которой упала большая колонна.
И тогда один выстрел сразил Тобиаса. Луч прошел через плечо, оторвав правую руку, и самого Тобиаса отбросило назад. Матиас и Пахомий склонились над ним. Изо рта раненного потекла кровь. Он смотрел на них, как будто не понимал, что произошло, и Матиас отвечал ему тем же взглядом. Пахомий оторвал кусок туники, чтобы прикрыть рану, Матиас подобрал вблизи чей-то окровавленный мешок и подложил под голову Тобиаса, взгляд которого стал блуждать по небу, словно в поисках места, куда должна улететь его душа.