Возвышение ученицы мага
Шрифт:
Сражение огибало башню легата.
Вскоре вернулся Дитрих.
Он поднялся по лестнице не запыхавшись, дыхание его оставалось ровным, чем Йенс слегка восхитился внутренне, потому что Дитрих уже давно был лишен той телесной молодости, кокой требовало военное дело.
— Что здесь происходит, Йенс?
— Ваша башня не устоит, легат Дитрих.
— Идем отсюда.
— Но как же башня?
— Ты сказал, она не устоит.
— Разве это значит, что нужно отступить? — с бравирующей улыбкой заявил Йенс.
— Молодец, Йенс! — похвалил его Дитрих,
Они отступали. Целые стены осыпались в залах, там легионеры ползали между куч осколков, пытались строить баррикады, но те прожигались лучами, поэтому везде горели сваленные вместе столы, стулья и комоды. Апартаменты рушились. Покидали их в спешке.
Другие башни поблизости уже были захвачены, а потому из их окон били смертоносные лучи. Легионеры падали с виадука, но оставшиеся бежали быстро, как могли, и достигали соседней башни, что ещё находилась под контролем легионером.
Собрав всех, кто был в ней, соединенный отряд двинулся по воздушным улицам к правительственной трибе, которую уже брали в окружение силы восставших.
Когда же легионеры достигли её, то Дитрих собрал командиров отрядов первого полка, чтобы те отчитались о численности людей в строю.
— Двадцать два.
— Тридцать один.
— Двадцать восемь.
— Семь… — сказал вдруг один сильно уставший командир, и все увидели тогда, как был мрачен, хотя почти полное уничтожение отряда и не сломило его.
— Сорок.
— Пятьдесят два.
— Тридцать четыре.
— Двадцать шесть.
— Двадцать три.
— Тридцать, — сказал Йенс.
Дитрих задумался. Численность едва подступалась к трем сотням, что составляло половину полка. Сражение было ужасающим, уже скоро первый полк легиона не сможет вести бой.
Внутренним взглядом он охватил сражение. Восставшие продвигались со всех сторон, занимая башни, но неизвестно, насколько тесно друг к другу шли волны. Ближайший мост вел в трибу ремесленников, и это была самая крупная по площади триба в городе, где полку легче будет маневрировать между толпами синих повязок. Там было много рабов, но угрозу для обученных легионеров представляли только вооруженные враги в большом количестве. Но не потому он судорожно думал о рабах, что хотел отступить, а потому, что хотел растворить полк в городе. Но весь город кипел восстанием, поэтому не могло быть лучшего пути.
— Прорыв. Мы пойдем на прорыв, — особо твердо произнес Дитрих.
Командиры отрядов переглянулись, потом стали кивать, их взгляд загорелся суровым пониманием.
Подбежал воин из охраны комитета:
— Легат Дитрих, вас вызывает Городской комитет.
— Иду, а вы готовьте людей.
Поднявшись в спешке в кабинет городского комитета ближе к верхушке башни, Дитрих с недовольным видом вошел, распахнув дверь.
Внутри сгущалась ядовитая, разъедающая тревога. Из членов комитета здесь были псионики. Всех девятерых легатов полков, кроме Дитриха, направили защищать владения города от Нарума.
— Комитет хотел меня видеть?
— Дитрих, надо что-то делать,
— Мы идем на прорыв.
— Прорыв? Их, понимаешь ли, тысячи! Эти синие черти все заполонили!
— Ты знал, что это случится! — крикнул Дитрих, но тут же принял более спокойный вид, — Однако, ты идешь со мной или как?
— Куда я уйду то? Куда ты собрался прорываться?
— Послушай, Продром, единственный выход сейчас это вырваться в город и раствориться в нем. Мерхон большой, мы затеряемся. Другого выхода нет. К этой башне ведет только один виадук.
— Но это безумно, нас же всех просто перестреляют, пока мы уходить будем, Дитрих, это… это… — он начал запинаться, — понимаешь ли…
— Я ухожу.
— Ты оставишь нас здесь вот так?! — он почти заорал, глаза его были выпучены, но в них было больше страха, чем гнева.
— Да.
Ответ дался Дитриху столь легко, потому что он не услышал ни единой нотки власти в речи псионика, личность его испепелилась, остался только трепыхающийся ужас.
Возможно, Продром что-то ещё кричал вслед, но Дитрих уже не придавал этому значения. Когда он прибыл на первый этаж, то у дверей уже толпились все оставшиеся люди. Башня была большой, и половина полка вполне помещалась на нижнем уровне.
— Все готовы?
— Только прикажите, — ответил один из командиров.
— Превосходно. Идем, все вместе, раненных в середину колонны, — он повысил голос, обращаясь ко всем, — Охрана комитета нас не поддержит. Мы прорываемся своими силами. Я верю, здесь собрались все те, кому дороги устои империи. Мы прорываемся не просто чтобы сохранить жизни, но чтобы сохранить империю. Мы, это мы есть империя, потому что мы помним её порядки. Выживет кто-то из нас, выживет и сама империя. Выступаем!
Лица легионеров выражали понимание и отчаянное веселье.
Раздались крики командиров.
Двери раскрылись.
И легионеры, что были ближе сгрудились вокруг входа и ударили из копий по окнам тех башен, что были отсюда видны. Затем легионеры сзади положили копья на плечи впереди стоящим и тоже выстрелили, затем последовал ещё один залп.
И тогда только полк ринулся вперед узкой колонной, закрывшись щитами и продолжая бить лучами во все стороны. Из башен следовали ответные выстрелы. Кто-то падал, у кого-то щит не выдерживал множества лучей и загорался, приходилось бросать щит и уходить в глубину построения, на место ушедшего вставал другой.
Но колонна шла неумолимо. И они вошли в ближайшую башню. Сопротивление в которой было подавлено, потому что маги не ожидали ответной атаки. Подкрепления не поспели за ними. И полк, зачистив башню, ринулся в почти пустую трибу легатов.
Проходя от строения к строению, по воздушным переходам, полк быстро разбивал в дребезги любое сопротивление.
Но им ещё предстоял мост между трибой легатов и трибой ремесленников…
Взрыв.
Матиас приник к виадуку и закрыл голову руками.