Возвышение ученицы мага
Шрифт:
Они не успели друг другу ничего сказать, шок заткнул им рты, только медленно смотрели, один на жизнь, двое на смерть.
— Поля… поля… — успел прошептать Тобиас.
После чего глаза его покинула жизнь.
В растерянности Матиас продолжал наблюдать, склонившись над уже мертвым товарищем.
— Вперёд! — прокричал кто-то.
Затрубил рог.
Мимо продолжали бежать восставшие. Синие повязки занимались остатки вершины.
А потом кто-то крикнул:
— Победа!
И везде поднялся ликующий рев.
В городе произошла революция.
Городской
Был установлен порядок, по которому комиссия сама привлекала в число участников виднейших магов и бывших легатов из легиона, и в основном, конечно, тех, кто сочувствовал революции синих повязок и недолюбливал комитет псиоников.
Рабство было отменено.
Вся работа в городе теперь оплачивалась деньгами в обязательном порядке. Таков стал закон. Но никто не сказал ни слова о гоблинах на полях, ведь те не были людьми. Людей не волновали все остальные расы, населяющие планету, их город парил над ней и существовал только для себя.
Случилось то, что было важно для людей, на что они надеялись спустя несколько десятилетий жизни, в которой ничего не менялось. Люди стали свободны. Труд высвободился из подвалов, где удерживался псиониками и легионом. Легаты девяти полков, что сдерживали воинство Нарума, прислали спустя несколько дней письма, в которых выражали свою преданностью Мерхону и признавали новое руководство города.
Замысел Леандра оказался верным. Никто не захотел защищать псиоников. А руководство легиона и даже скептики, выступающие за имперское гармоническое управление, не смогли вразумить их, и те не поверили в угрозу, не поверили в потерю власти и уважения. Леандр верил, что власть может либо расти, либо уменьшаться. Комитет не хотел ограничивать свою власть, не хотел и укреплять её, и теперь нет никакого комитета, а только магическая комиссия.
Леандр сделал ставку на жадность и свободолюбие людей. Жизнь в городе не менялась долгое время. Люди не беднели и не богатели, кроме отдельных купцов, что набивали свои сундуки, пользуясь рабским трудом. Но и купцы устали от рабства, потому как они владели и управляли неделимым мануфактурами, которые были однажды организованы псиониками. Рабы были закреплены за своими башнями, их нельзя было ни продавать, ни освобождать, только комитет мог решать судьбы рабов, перемещая их с одной мануфактуры на другую, чтобы равномерно воспроизводить необходимые городу товары.
Теперь не было рабства. Теперь купцы могли делать что хотели, торговцы овладели своим богатством, люди получили свободу, а маги власть. Синие знамёна реяли над куполами, синие штандарты украшали стены. Воссозданный заново первый полк легиона носил синие туники. Мерхон стал синим.
Везде ходили горожане, гулял пьяные компании, где-то запускали фейерверки, привезённые из города Хон, новые кофейни были переполнены. Кругом играла музыка, и веселье лилось реками по воздушным улицам и виадукам.
— Отлично… отлично… — приоткрыв рот в своей манере бормотал Тонг Нарума, глядя в свиток, а возможно и сквозь него, уже в смысл прочитанного донесения.
Весть о случившейся
Поверившая в многочисленность войска разведка легиона донесла своим командирам неверные сведения, и легион лишь сдерживал Нарума, не решаясь пойти в атаку на позицию Тонга, что была прикрыта лесами и находилась на возвышенности.
Разбив множество палаток вокруг большой площадки для каменных платформ, легионеры встали на краю пшеничного океана, по которому проходило одно огромное пятно выжженной области. Лагерь был окружен рвом и насыпью, стояли часовые. Рядовые легионеры часто подходили и разглядывали лес и заграждения островитян, над которыми возвышались знамёна рода Нарума, три черных круга не белом фоне.
Копья с кристаллическими наконечными позволяли легко истреблять гоблинов, но островитяне умели воевать, и пусть их воинства были меньше и хуже снабжены, но они были в разы профессиональнее легионеров, ведь это были отборные воители, обучавшиеся с детства, дети предыдущих воителей и отцы будущих.
Мерхон же теперь был ослаблен внутренней распрей, а Тонг, возможно, получил внутри него нового союзника и возвысил свое положение в городе Эр тем, что имел более качественные связи с новым руководством ведущего города планеты.
Теперь Нарума могли отступить. Воители рода исполнили свое предназначение ни разу не воспользовавшись мечом, Тонг Нарума завершил поход без единого сражения. Но лишь время покажет, одержал ли он полноценную победу, принадлежит ли эта победа и ему в том числе.
— Уходим, труби отход, — бросил Тонг.
Преданные воины рода Нарума не задавали вопросов, не возмущались, а лишь следовали за своим господином, не важно, в безумной атаке или в безудержном бегстве.
Днем, когда легион поднимется по склону холма до места, где был вражеский стан, то обнаружит его реальные размеры. Разведчики доложат, что силы Нарума, вышедшие из лагеря оказались невелики. Но горные леса уже скроют воинство в охристом дневном тумане.
Йенс положил второй пластинчатый наплечник в сундук, тихо закрыл его крышку и выдохнул.
Вдох.
Всё оказалось кончено.
Один из купцов, владевший большой мануфактурой по производству тканей, был давним другом Дитриха и, конечно же, одним из тех, кто поддерживал старые имперские порядки. Рабов он заблаговременно отпустил, хотя большая их часть осталась у него, привыкнув к хорошим условиям. Достигнув этой мануфактуры, остатки полка, около двух сотен человек, сняли свои доспехи и спрятали их, выйдя, как простые граждане. Раненные остались внутри.
Эта часть трибы была населена людьми, которые были по большей части настроены консервативно. И только здесь легионеры смогли раствориться среди кварталов, разбежавшись по воздушным улицам.
В мануфактуре Йенс, как и все, спрятал свой пластинчатый доспех и короткий меч легионера с кристаллическим напылением. Подвал мануфактуры превратился в оружейный склад.
Распрощавшись с соратниками, Йенс отправился в трактир на границе с трибой торговцев, где располагался квартал островитян, и где на башнях громоздилось множество деревянных пристроек, а по вечерам зажигались бумажные фонари.