Вперед в прошлое 8
Шрифт:
Или рискнуть? Все-таки это не последние деньги, а мой чистый заработок, бизнес никак не пострадает. На вырученные деньги, тысячу пятьсот баксов, можно купить большой участок земли где-нибудь неподалеку. А если добавить еще две штуки баксов, которые за два месяца заработаю, получится три тысячи, а это целый дом!
Рискну, пожалуй, куплю акции, но не на все деньги. Ведь это не олл ин.
Дом брать не буду, в новом году построю такой, как надо — огромный, со спортзалом и гостевыми, настоящую усадьбу. А поможет
Распахнув дверь в квартиру, я чуть не сбил сотрудника «Ростелекома», тянувшего кабель под маминым надзором, извинился, скинул ботинки и просочился в зал. Наташка повернулась ко мне и спросила:
— Уже все?
— Какой там! — улыбнулся я. — Но уже скоро.
— Ка-айф! — закатив глаза, выдохнула сестра. — Теперь видик бы — и вообще крутыми станем.
В ее возрасте и я измерял видиками степень крутизны, теперь же понимаю, что богатство — знания. Борис глянул на меня через плечо, зашуршал альбомными листами. Обычно он хвастался художествами, теперь же вел себя скрытно. Наверное, и правда рисовал голых женщин.
— Как успехи? — спросил я у Наташки. — Как четверть закончила?
Сестра сморщила нос.
— Есть трояк по химии. И по русскому.
— Твою мать! — выругался я. — Ты в Москву все еще хочешь? В театральный?
Наташка повела плечом.
— Не знаю даже. Не потяну, наверное.
— Так и знал, что струсишь и сольешься, — взял ее на слабо я. — Ну что, понятно: дома спокойнее. Кстати, я узнал, что в нашем театре нет ставки «актер», так что педучилище или медуха покатят. И напрягаться не надо, плыви себе по течению.
— Как говно, — буркнул Борис.
— Сам ты говно! — огрызнулась она и аж вскочила.
Боря развернулся к ней вместе со стулом.
— Я — нет. Я уже сейчас серьезно готовлюсь поступать в Питер, у меня одна «четверка» по физике, но думаю подтянуть. Да и не влияет она, нужна история и русский. Но больше всего влияет творческое задание. Попытаюсь сам, без взятки.
Натка фыркнула.
— Без взятки — ага!
— Каждому по способностям, — сказал я, достал дневник и отнес маме.
Она глянула на мои «пятерки» и благодарность от имени директора «За активное участие в жизни школы» — приложила ладони к щекам и посмотрела задумчиво.
— Павлик… Молодец. А я не верила. Сегодня приготовлю праздничный ужин!
Сегодня Каналья отдаст мне заработок, я выплачу ей зарплату авансом — пусть покупает акции, сам завтра их нагребу. Как рыбак, закину удочку и буду ждать.
Два рабочих «Ростелекома» вышли на улицу, потом вернулись. Знали бы они, как облегчают нам жизнь! К тому же я сэкономил десять тысяч на взятке.
Потому в полпятого вечера, когда из прихожей донеслось долгожданное «Готово», я вышел принимать работу, снял трубку телефона, услышал протяжные гудки, звучащие, как самая приятная мелодия, и распорядился:
— Без меня
— Правильно, пацан! — оскалился печальный морщинистый рабочий. — Правило первой ночи!
— Спасибо вам огромное! — улыбнулась мама и открыла дверь на кухню: — Пирожки с настоящим кофе! Проходите!
Рабочие переглянулись, но потом скинули грязную одежду прямо на пол и прошли в кухню. Если они и собирались отказаться, стесняясь, то кофе склонил чашу весов в свою пользу. Где они еще отведают растворимого кофе, который стоит столько, сколько они получают в месяц?!
— С творогом! — щебетала мама. — Вот с мясом, угощайтесь, домашняя свинина!
Я прикрыл дверь и под надзором Наташки и Бориса позвонил Илье, крикнул, как только он снял трубку:
— Илюха, привет! У меня теперь есть телефон! Записывай! — Я продиктовал номер и добавил: — Заканчивается, как наш адрес: 23–46!
— Круто, — вздохнул Илья и произнес траурным голосом: — Теперь вообще видеться перестанем.
— Что за глупости! — Я хотел сказать, что у меня нет человека ближе, чем он, но не стал — Наташка с Борей обидятся. — Ты мой самый лучший друг, я ни на кого тебя не променяю, и дела нам не помешают!
Вроде Илья воспрянул, поздравил меня, и я отключился. В мое сознание просочилось взрослое желание отметить событие хорошим коньяком, или вискарем, или портвейном, аж челюсти свело, и рот наполнился слюной. Но я — растущий организм, да и Боре с Наташкой не стоит подавать дурной пример.
— Можно мне позвонить? — взмолилась Наташка, я кивнул, она набрала кого-то и сказала: — Привет! Прикинь, у меня теперь есть телефон. Да, только что провели. Не стояли в очереди, платно провели. Ну-у, не знаю, брат и мать занимались.
К этому моменту рабочие вышли, принялись одеваться, я отсчитал каждому по пятьсот рублей.
— Спасибо вам огромное! Вы нас спасли.
Мама не видела этого жеста щедрости, Наташка заметила и злобно прищурилась. Рабочие не поверили в свое счастье, попытались отказаться, но я не дал, и они буквально упорхнули он нас, счастливые и довольные.
— Лучше бы мне отдал, — проворчала Натка. — И так башлял, и теперь еще — не жирно ли?
На языке вертелось колкость, что Андрея я кормить не намерен, но удалось сдержаться.
— Башлял я начальнице. Эти люди не получат ни копейки. Им задерживают зарплату, и если вдруг случится чудо, и ее выплатят, то лишь через пару месяцев, когда они смогут купить на эти деньги килограмм мяса. Я считаю, что любой труд должен быть оплачен. Это правильно. Точка.
— Нудный, как дед, — бросила Натка.
Из кухни выглянула мама, подошла к телефону, кивнула на него.
— Можно?
— Ну что за вопрос! — улыбнулся я и протопал в кухню, где мама выложила на тарелку вторую партию пирожков, уже для нас.