Вперед в прошлое 9

Ратманов Денис

Вторник прошел спокойно и планово. Бабушка успела отправить в Москву огромную партию товара. Мама принесла вести, что сотрудники задумались над продажей акций, но ответ дадут только завтра.

Но завтра поставило крест на моих активностях.

Ночью я проснулся от грохота. Вскочил и заметался по комнате — почудилось, что стреляют. Остановился, когда ветка вишни хлестнула в окно, загрохотало уже дальше. Донесся свис и вой, будто тысячи демонов вырвались из Преисподней.

Началось.

Глава 3

Береженого

бог бережет

— Что-о такое? — прохрипел Борис, заворочался в кровати и накинул одеяло на голову.

Я прошлепал на кухню — показалось, что кто-то скребется в окно, выглянул, не включая свет. Окна выходили на север, ветер швырял в стекло сорванные листья и мелкий мусор, со скрежетом качались придорожные тополя, вишни бились в окна будто в истерике — впустите! Впустите нас! Нам страшно, мы не хотим замерзнуть и оледенеть!

Как хорошо, что напротив нашего окна — молодые гибкие вишенки. Со стороны подъезда — Абрикосовое дерево, не помню, устоит ли оно. А возле другого подъезда — старая шелковица, вот ей придут кранты.

Включив свет, я глянул на часы: было начало четвертого ночи. Темень стояла — глаз выколи. Порыв ветра ударил в стекло — оно застонало, донесся свист. Я отшатнулся. В той реальности наши стекла уцелели, но я сомневался, что в этой будет так же. Береженого бог бережет.

Мама и Наташка спали, Боря тоже уснул, а я натянул одеяло до подбородка и готовился к апокалипсису. Норд-Осты — явление, для наших краев обычное. Но столь разрушительные, как тот, что грядет, входят в историю, их помнят долго.

Пока ветер еще не разогнался, он готовился, чтобы обрушиться со всей апокалиптической мощью днем. Но даже такой ветер, 15–20 м/с — неприятное явление. Падают старые деревья, отрывается то, что плохо прибито, и может упасть на голову. Если мне не изменяет память, ожидаются порывы до 60 м/с. Ветер такой силы переворачивает вагоны, выбрасывает на берег корабли, двигает автомобили, срывает крыши, а мелкими предметами типа оставленных ведер, кусков жести, листами шифера — играет в баскетбол.

Ну и провода обрывает, так что сидеть нам без света и тепла, греться на кухне у плиты.

Вспомнился узбек Алишер. Послушал ли он меня, или остался ночевать в палатке? Даже если второе, у него остается шанс выжить, ведь ураган начался с легкого похолодания и умеренного ветра, усиливаться он будет постепенно, щадя бездомных людей и собак. А вот к вечеру кто не спрячется, сам будет виноватым.

Заснуть не получалось. Мысли крутились вокруг грядущего урагана. Обычно отменяли занятия в школах, закрывали детские садики. Вчера по телику передали, что ожидается усиление ветра. Но, когда начинается норд-ост, никто не знает, какой силы он будет, сколько он продлится и какие принесет разрушения.

Если утром стихия не сильно разгуляется, многие пойдут на работу, а потом им как-то

надо будет вернуться домой. Сам по себе ветер не опасен, ну, опрокинет пару раз на землю. Опасны предметы, летящие с бешеной скоростью, и падающие деревья. Опасно таже перемещаться на машине: ее может подбросить, протащить по оледенелой дороге и впечатать в столб, перевернуть или выбросить на встречку. А людям, если взяться за руки, сбиться в кучу, можно перебегать из укрытия в укрытие.

Мама работает в полукилометре от дома, у нее есть шанс попасть домой без травм, а если надо добираться в другой конец города? Как эти люди вернутся в свои квартиры?

Принято считать, что норд-осты длятся нечетное количество дней: день, три, пять, реже — семь. Сколько продлится этот? Убей не помню. В памяти осталось, что мы сидели без света и без тепла дней пять, а вот здание школы пострадало, потому что вокруг много высоких деревьев, некоторые упали, проломили крышу и выбили окна.

Поликлинику мамину тополем чуть надвое не разбило, и приемы врачей перенесли в город.

Все-таки уснуть удалось, и даже не под утро. Но стоны неприкаянных духов за окном и нависшая угроза спровоцировали кошмар.

Я оказался в центре города, в руках сжимал стопку акций «МММ», мне нужно было перейти дорогу, чтобы сесть на автобус, но началась метель, и покрытие оледенело. Когда загорался зеленый и люди становились на лед, их ветром оттаскивало назад.

Медленно ползли машины, конвульсивно дергая леденеющими дворниками. Резину на зиму тут мало кто менял…

И вдруг ветер ударил под дых, сбил с ног и покатил меня по снегу. Окоченевшими пальцами я прижимал акции к груди, а второй рукой пытался ухватиться хоть за что-нибудь, но меня тащило и тащило, и акции разлетались — никак не удавалось их удержать.

Причем тащило — на набережную, где катались гигантские шипастые перекати-поля, вздымались волны. Я понимал, что удержаться не получится, слишком скользко, пытался ползти на четвереньках, но и это не спасало, меня волокло в море.

Когда ледяная вода брызнула в лицо, я вскочил в кровати с колотящимся сердцем. Боря, накрытый с головой, спал. Наташка тоже спала. Мама суетилась на кухне, тянулся шлейф аромата кофе. За окнами занимался рассвет. Натянув штаны, я пошел в кухню и сказал маме, сидящей за столом:

— На работу сегодня не ходи.

— Почему? — возмутилась она. — Ветер как ветер, обычное дело.

— Не обычное.

Я подошел к окну и посмотрел вверх, на тревожно-розовое небо, по которому с бешеной скоростью неслись облака.

— Как будто в первый раз, — уперлась мама. — И не вздумай школу прогуливать! Вот если скажут возвращаться домой, тогда вернешься.

— Подойди, — сказал я, дождался ее и кивнул вверх. — Посмотри на небо.

Мама запрокинула голову, повела плечами и приоткрыла рот.