Вперед в Ссср
Шрифт:
– Ну что, крысы бегут с тонущего корабля? По домам, под мамкины юбки прячемся - кто следующий?
– Павло, ты что, дурак? Если Сергей Степанович оказался... Мне вот тоже не хочется в такой коммунизм.
– А в капитализм назад тебе охота? Ведь то, что Сергей Степанович нам говорил - так и не опровергли. Сначала "мое", затем разложение, гниль.
– Ну зачем же так? Эта Ольховская, тоже ведь из наших, рабоче-крестьян? А не из "бывших".
– Сень, а вот если тебе завтра дадут отдельную квартиру, и собственную "победу" - ты откажешься?
– Ну а отчего не,
– А если дворец? Имение, как до семнадцатого - землю с крепостными? Или завод в собственность - тысяча работает, тебе все в карман? Ты тоже откажешься? Так граница где - отчего квартиру и машину можно, а дворец уже нельзя? Вот к чему приведет - если разрешить!
– А что, за спасибо работать? У меня вот ботинки прохудились, хочу новые купить. Права не имею?
– Ты что, забыл, что Сергей Степанович говорил? Коммуна будет, как еще Чернышевский писал. Живем вместе - но не вонючие тесные клетушки в бараке, а зал, чистый и светлый. И те же ботинки - у двери, кучей стоят: как собрался выйти, выбираешь любые. Работаем вместе, едим вместе, гуляем вместе, спим вместе...
– И чтоб моя Дашка, не только со мной, а с кем захочет? А в морду?
– Ребята, не ссорьтесь! Когда это все будет, неизвестно - а решить надо, что делать сейчас.
– Так и так ясно. Наши, заводские, решили - если завтра бандеры высунуться со своими стипендиями, сразу по мордам! А кому не нравится, учитесь по-нашему, по-русски, а не на вашей мове. Ну нафиг мне эта буча, я на инженера выучиться хочу!
– Так значит, Горьковский и Якубсон погибли зря? И Ивана Кармалюка мы, выходит, напрасно?
– А во имя чего? Нет больше "Юной Гвардии". Если идея - дрянь.
– Ах ты!!
– Ребята! Да разнимите их, кто-нибудь!
– Ты что, шкура, не понимаешь? Даже если идея накрылась. Мы-то есть! И что теперь - по домам?
– А куда еще?
– Если наша цель, коммунизм. Раз его пока нет, то и борьба не закончена. Надо сражаться с теми, кто мешает. Бороться и искать, не сдаваться!
– С кем бороться? Фашистов без нас победили. Бандеровцев, и тех уже не осталось. По вечерам ходить и хулиганье ловить по дворам - надоело уже! Кто остается?
– Что, вслух сказать боишься? Те, кто наверху. Обуржуазились, забюрократились.
– А что взамен? Если Сергей Степанович такое сказал... И ведь нам раньше не говорил, про такое будущее. А я вот туда не хочу, ясно вам!
– А обуржуазиться хочешь?
– А в морду?
– Ребята, не ссорьтесь! А если - диалектически? Если у Сергея Степановича - левый уклон. А обуржуазиться - правый. Как канавы с боков - так езжай посредине!
– Не понял, Нинка, ты о чем?
– Ребята, так все же просто! Ну как я на папиной "победе" каталась. Если руль слишком вывернуть, то в сторону тянет. Нас сейчас вправо несет - если там, наверху, неправы. Значит, надо влево долбануть - чтоб толкнуть куда надо. Пусть сил не хватит, до конца - но все равно польза. Ну как кто-то, вот забыла, говорил, "результат ничто, процесс это все".
– Я пас. Не хочу жизнь ломать, непонятно за что. Вот увидеть,
– Ну и проваливай, предатель! И жди, когда за тобой придут.
– А может и не придут - я ведь пока ни в чем и нигде? Адье, дурачки!
– Ушел. Может, догоним, и как Кармалюка? Выдаст же всех!
– Да иди ты! Если за ним придут, то за всеми нами тоже.
– Я тоже, пожалуй, пойду.
– И я. Пересидим пока, посмотрим.
– Ребята, да вы что? Так и разбежимся, ничего не решив?
– А тебе это надо? Ах да, твоего папочку с поста погонят! Ну так небось, побираться не пойдете? Эй, ты что! Нин, ну драться сразу, зачем?
– Сейчас по другой щеке врежу! Ну и катитесь, трусы! Обойдусь без вас!
– Сумасшедшая! Народ, пойдем отсюда. Поздно уже.
– А лучше быть сумасшедшей, чем подлецом!
– Нин, ну ты дура что ли? Это ж как игра была, не всерьез. Как Сергей Степанович требовал - "по пятеркам, чтоб только командиры всех знали", когда мы всегда толпой, ну вот и сейчас всей кучей сидим. Поиграли в тимуровцев, и довольно, взрослеть пора.
– Стасик, иди, взрослей. Я тебя что, держу? Только больше я с тобой не разговариваю. Кто предал раз, предаст еще.
– Да ну тебя! Буду с Ленкой встречаться, она и покрасивее тебя. А твоего папу все равно завтра погонят.
– Так ты со мной, лишь ради моего папы, квартиры, "победы"? Ну ты и дрянь!
– А за это не судят, в законе не сказано ничего. И вообще, пошла ты! Что, папой стращать будешь? Так я, даже если отчислят, как твоего папу вон, заявление напишу куда надо, что меня, по идейным мотивам, прошу восстановить, а ваши делишки расследовать. Из тех денег, о которых спор, сколько в карман твоего папочки, или с ведома его, утекло? Тебе надо чтобы там покопались?
– Вон пошел, сволочь! Видеть тебя не хочу
– А ты вообще, кто такая? Не хозяйка тут, дом не твой. Павло, ты против меня что-то имеешь?
– Какие же вы все... Обывательская слякоть! И я вас товарищами по борьбе считала. Пальто мое где?
– Слушай, может и ее догоним? Я место удобное знаю, мимо которого она пойдет.
– Стас, тебе надо, ты и догоняй. Твоя Нинка - сам с ней и разбирайся. А я пас.
– Ладно, народ, делаем как решили. Пока тихо сидим, смотрим что будет. И расходимся - а то соседка участковому стукнет.
– Павло, ну ты хоть по стакану нам налей, на посошок.
Валентин Кунцевич.
– Он ведь комиссаром был!
– произнес Стругацкий - да как же он мог стать врагом?
– Да запросто: тридцать седьмой год помнишь, сколько таких оказалось?
– усмехаюсь я - и враги, и шпионы, причем всех разведок сразу. В смычке самой невероятной - вроде "троцкистско-белогвардейской оппозиции".
Для тех кто не изучал "Краткий курс" поясняю: троцкисты, это ультрареволюционеры, ну а белогвардейцы, это кто за помещиков и буржуазию. Ультралевые и такие же правые - а "троцкистско-белогвардейская", это как бы "горячий лед". Однако именно так было в "Правде", когда в тридцать четвертом Кирова убили.