Впусти меня в сердце
Шрифт:
В квартире тихо. Ни на кухне, ни в гостиной, где должны играть хозяин с Надюшей, никого нет. Только ёлка поблескивает огоньками. Заглядываю в комнату Мирослава Даниловича, но и там пусто. Замечаю на кресле его домашний костюм. Он куда-то ушёл?
В душевой льётся вода. Он купается! А где моя дочь?
Заглядываю в каждую комнату, хотя ни разу за дни, проведённые здесь, этого не делала – считала неприличным совать свой нос туда, куда меня не звали.
Где же моя Надюша? Нет ни единой идеи!
Меня накрывает истерика…
Звонить
Кляну себя за доверчивость…
Хлопает входная дверь, и я слышу болтовню своей егозы и голос Долинского.
Она с ним? Убью гада!
– Где вы были? – пулей вылетаю в прихожую.
– Гуляли, – как ни в чём не бывало отвечает биг-босс.
Надюша вся в снегу, щёки красные, глаза светятся.
– Я его бам, бам, бам снегом, – смеётся.
– Мы в снежки играли, – переводит мне Долинский, улыбаясь.
Он и сам весь в снегу.
– Какого чёрта? – ярость кипит, я готова кинуться на мужчину с кулаками и разорвать его на части. Но не при ребёнке же устраивать разборки…
Быстро стягиваю мокрый комбинезон и сапожки, полные снега. Ножки мокрые! Ещё не хватало простудиться.
Я так перенервничала… А они – просто гуляли, развлекались в снегу. Как так можно? Ещё и смеётся…
Реву…
– Я уже не знала, что думать! Хотела звонить в полицию, что ребёнок пропал, – жалобно всхлипываю. – Я так сильно испугалась, что с ней что-то могло случиться.
– Батя не сказал тебе, что она со мной? – удивляется Долинский.
– Он в ванной! – мотаю головой.
Волнение понемногу отпускает, но выливается из меня слезами.
– Кончай сырость разводить, – строго говорит биг-босс. – Можно подумать, конец света настал. Я вообще-то всего часок погулял с твоим ребёнком. И ты спасибо могла бы сказать, а не кидаться с истерикой.
Конечно! Для человеческой особи, не имеющей ни души, ни сердца, ничего страшного не произошло… А я чуть не умерла от ужаса.
В растрёпанных чувствах кормлю Надюшу ужином, накрываю в гостиной стол и ухожу к себе. У кого праздник сегодня, а у кого траур по неслучившейся счастливой жизни…
У соседей громко играет музыка. Даже при здешней отличной звукоизоляции она отчётливо слышна. Сижу в кресле, прижимая к груди Сашин портрет.
Как больно и горько…
В дверь стучат. Нет настроения откликаться. Хочется тишины и покоя.
Стук повторяется. Не дождавшись моей реакции, Долинский приоткрывает дверь. В комнате полумрак, слабый свет только от ночника. Но он, кажется, понимает моё настроение.
– Царевна Несмеяна, спускайся из своей башни на грешную землю. Новый год через десять минут. Ты же не хочешь весь следующий год просидеть в темноте и прореветь? Разве не знаешь, что как год встретишь, так его и проведёшь? Идём за стол.
Как у него всё
– Восемь минут. Не тормози, – торопит меня биг-босс.
Нехотя встаю и бреду в гостиную. И зачем я нужна им там с кислой физиономией? Только праздник испорчу.
Глава 8
– Что скажете? – неуверенно спрашивает прораб Долинского.
Вчера биг-босс лютовал, и трудолюбивому мужчине от него прилично досталось, теперь боится, что его уволят.
Рабочие заканчивают монтировать в холле металлическую конструкцию, которую я придумала и спроектировала. С трудом согласовала все нюансы с заводом, и они справились с нашим заказом на “отлично”. Нервов и сил я потратила целую гору. Эта красота мне по ночам снилась! Зато результат того стоит.
Но самое большое и потрясающее достижение – это блуждающая улыбка на лице Долинского и его похвала.
– Ну что… Вроде нормально, – говорит, придирчиво рассматривая причудливое нагромождение металла. – Мне нравится, неплохо вышло.
Сколько он из меня крови выпил по поводу этой конструкции! Не верил, придирался, ругал, угрожал вычесть из зарплаты её стоимость. И вот теперь стоит, весьма довольный результатом.
Мне очень хочется сказать что-то вроде: “Видите? А вы во мне сомневались!”. Но не рискую дёргать зверя за усы.
Прячу улыбку, чтобы ненароком не нарваться на очередную грубость. Но чертовски приятно, что мою фантазию и труд оценил даже такой привереда, как Долинский.
В проёме появляется блондин, Павел Доценко. Я уже знаю, что он – совладелец отеля и один из организаторов фирмы, в которой я работала на складе. А ещё он – врач в городской больнице, поэтому в строительстве отеля участия не принимает, но часто заезжает к биг-боссу по каким-то делам.
Доценко в их троице обеспечивает связи с иностранными и местными поставщиками лекарств и аппаратуры, контактирует с медицинскими заведениями и находит заказчиков. Во время войны именно он помог Долинскому и Шевчуку выйти на зарубежные фирмы и наладить поступление помощи нашим больницам и госпиталям.
– Я документы привёз. Посмотришь? – говорит блондин биг-боссу после приветствия. – Только времени мало, на вчера надо.
Разглядывает конструкцию.
– Прикольно получается. Хочется уже поскорее взглянуть на итоговый результат.
– Кому ж не хочется? Идём, – Долинский кивает ему. – Заканчивайте. Полина, зайди, когда освободишься, – бросает мне, уходя.
Я всегда робею в его присутствии. Что дома, что здесь я боюсь его нападок и придирок, ежесекундно волнуюсь, правильно ли сказала, сделала, посмотрела. И вместе с тем жажду его одобрения. Ловлю каждую улыбку в мой адрес, коллекционирую в памяти редкие комплименты и похвалы.