Впусти меня в сердце
Шрифт:
Он бывает очень разным. То добрый, внимательный и человечный. А то вдруг превращается в чудовище. И никогда не знаешь, каким он будет в следующую минуту.
Возможно, в его прошлом случилась какая-то страшная трагедия, и он глубоко несчастен, но сквозь броню неадекватности, агрессии и жестокости заглянуть в его душу невозможно.
Он может кричать на меня и даже на своего отца. При этом с Надюшей всегда ласков. Каким бы злым он ни был, для неё у него всегда найдётся улыбка и тёплые слова. Волшебство – не иначе, что малышка
Закончив с прорабом, иду в вагончик биг-босса. В приёмной – никого, а из кабинета доносятся голоса: вероятно, Доценко ещё не уехал. За перегородкой Анжела болтает с кем-то из сотрудниц.
– Слушай, Анж, а как у тебя с шефом? Зажигаете? – спрашивает шёпотом незнакомый голос.
– Чур меня, не дай бог. Тьфу-тьфу-тьфу, – стучит по чему-то.
– Вот ты странная. Я б не отказалась. Красивый, богатый и неженатый. Что ещё надо? Кто знает, как повернётся в будущем… Может, и до Мендельсона дойдёт. А нет – так хотя бы ручку позолотит.
Прислушиваюсь. Мне не до сплетен. Но всё, что касается Долинского, мне почему-то очень интересно. Есть ли у него постоянная женщина? Или он довольствуется разовыми связями? Когда он только привёз меня в квартиру Мирослава Даниловича, то редко появлялся там, и я решила, что он где-то живёт с женщиной. Но потом стал приезжать всё чаще. А в последнее время я не могу вспомнить ни разу, чтобы он ночевал вне дома.
Шёпот за ширмой продолжается. Девушки обсуждают такие интимные вещи, от которых становится не по себе.
– Ну его на фиг. Карина, его прошлая секретарша, тоже сначала думала так, как ты. Когда она передавала мне дела, то предупредила, что он – зверюга. Грубый, любит пожёстче, не парится насчёт удовольствия женщины. Да и о каком удовольствии может быть речь, если агрегат у него размером с бейсбольную биту? Даже представить страшно…
Грубость и эгоизм – очень похоже на Долинского. Почему же это описание удивляет и поражает меня? Разве у меня есть основания думать о нём как-то иначе? Зачем-то пытаюсь себе представить его с секретаршей… И мне… неприятно.
– И что в этом плохого? Мне нравятся крупные темпераментные мужчины…
– Но не настолько же! У Карины после него были какие-то проблемы, он что-то ей повредил. Не-не, мне такое счастье не надо.
Ничего себе… Недаром его Зверем называют. Но Анжела хороша… Как можно такое трепать посторонним людям? Карина с ней поделилась по-человечески, чтобы предостеречь от ошибок. А она…
Двери кабинета открываются, и в приёмную выходят Доценко с Долинским. Замираю. Почему я так остро реагирую каждый раз на появление этого мужчины? Какое у него настроение? Изменилось ли что-то за час? Хвалить будет или опять придираться?
– Позвони мне вечером, как посмотришь, – блондин пожимает биг-боссу руку, кивает мне и уходит.
Поднимаюсь со стула и смотрю вопросительно.
– Вы сказали, чтобы я зашла к вам, – робею, как
– Ты с самого утра тут? Голодная? Поехали пообедаем.
Не понимаю, это вопрос, приглашение или приказ… Что это означает? Что ответить? Как себя вести? Всегда считала себя бойкой и находчивой, но этот мужчина подавляет меня настолько, что я превращаюсь в тряпичную куклу.
– Мне домой надо, – бормочу. – Надюша…
– Она поела, батя укладывает её спать. Я звонил недавно, – говорит резко. – Так что пара часов у тебя есть.
У меня нет аргументов для отказа, поэтому просто киваю. А внутри всё сжимается то ли от страха, то ли от восторга. Сама не понимаю, почему так странно реагирую…
Анжела уже выбралась из-за перегородки, стоит и улыбается. Только что она рассказывала о Долинском такие неприятные вещи, трепалась об интимных подробностях, не предназначенных для посторонних. Как так можно? Если она его так ненавидит, то почему не ищет работу в другом месте?
– Я на обед. Если будут звонить от Прокофьева, скажи, что всё в силе. Я заеду к нему в восемнадцать, – даёт распоряжения секретарше биг-босс. – Поехали, – кивает мне и ждёт, пока я выйду на улицу.
Вторая половина февраля в этом году тёплая. Кажется, пахнет весной. Этот запах сбивает с толку и даёт ложное ощущение приближения лета. Вдыхаю его – и голова кружится. Столько в нём намешано волнений, беспокойства, надежд…
Поначалу идея совместного обеда в ресторане вызывает у меня подъём. Давно не была в таких заведениях. Отвыкла от многого из далёкой довоенной жизни.
Когда устраиваемся за столиком и нам приносят меню, я снова теряюсь. Боюсь слово сказать. Долинскому приходится проявить инициативу и сделать заказ за меня.
Пока ждём еду, босс рассказывает о сроках и планах относительно отеля. К лету он мечтает запустить одно крыло, торопит меня с заказом мебели. Опасается, что из-за неё возникнет задержка.
– А вообще, ты – молодец. Честно говоря, я очень сомневался. Знал, что Виктор – человек надёжный, но ты и вправду выглядела совсем молоденькой девочкой, никак не дотягивала до образа профи.
Впитываю его слова как губка, ликую. Услышать такое признание от Долинского – это наивысшая похвала, предел мечты. У меня будто крылья вырастают. Какой сегодня замечательный день!
* * *
Календарная весна стучится робко. Первого марта небо плотно затягивают тучи, столбик термометра опускается ниже нуля, синоптики грозят снегопадом. Организм воспринимает откат в холод с недоумением, ведь за последние недели он настроился на тепло и солнце.
Биг-босс несколько дней не приходит домой. В отеле его тоже нет. Поначалу я решаю, что он в командировке. Так уже было месяц назад, когда он уезжал на неделю в столицу. Но поведение его отца меня беспокоит и наталкивает на мысли о чём-то тревожном.