Врач космического корабля

Гаррисон Гарри

На борту уже двадцать два мертвеца.

Дон принял еще одну обезболивающую таблетку и влажным полотенцем вытер лицо. Он уже принял намного больше таблеток, чем было допустимо, но отдавал себе отчет в том, что ему нельзя свалиться. Не сейчас. Оборудование расплылось перед глазами, и Дон, прищурясь, настроил резкость в окуляре микроскопа.

– Доктор, давайте я, – предложил Рама.

– Если вы еще не заразились, то не имеете никакого права находиться здесь.

– Это не важно, сэр. В любом случае единственный человек, способный хоть как-то помочь вам, –

это я. Каковы сейчас условия дублирования?

– Не знаю, я уже давно не уверен, идет ли вообще процесс и есть ли вирус в этом растворе. У нас нет подопытных кроликов, кроме самих себя, проверить невозможно. Но я растворил эти кристаллы в питательных средах, причем в разных и при разных температурах. Я отфильтровал их, смешал и пропустил полученную жидкость сквозь эти аппараты. Не знаю, может, это просто чистая вода. – Он захрипел и закашлялся, затем снова потрогал свой лоб. – Как дела в рубке?

– Я только что беседовал с ними. Там главстаршина Курикка и расчетчик Бойд. Оба пока здоровы. Так что они уверены, что доведут корабль. К несчастью, должен сообщить, что доктор Угалде в коме и не сможет помочь. Но Марсианский центр заверил, что они могут действовать через наш компьютер. Они проведут финишное маневрирование даже в том случае, если в рубке вообще никого не будет. Остаток нашей реактивной массы будет использован, чтобы вывести корабль на возможно более низкую орбиту.

Зазвонил таймер, и Дон двинулся через лабораторию к ультрацентрифуге. Внезапно, совершенно неожиданно для себя, он растянулся на палубе. Просто отказали ноги. Рама поднял его и посадил в кресло.

– Рама, через секунду я буду в полном порядке. Выключи центрифугу.

По мере того, как аппарат замедлял вращение, пронзительный вой перешел в глубокий стон.

– При определенном везении, – сказал Дон, – здесь может оказаться как раз то, что мы ищем. Это результат первого разделения на фракции.

– Мы сразу воспользуемся тем, что получилось? – взволнованно спросил Рама.

Дон отрицательно покачал головой.

– Но очень скоро сможем. Сначала помогите мне с бульоном из других банок, – он приподнял флягу и посмотрел на плещущуюся внутри мутную жидкость. – Здесь собранные кристаллы, растворенные в питательной среде. Если в первом разделении фракций ничего не окажется, то вирусы просто могли еще не ожить и потому мы не можем их здесь обнаружить. Мы ищем вслепую.

Он тщательно отрегулировал репликатор ДНК, влил в него жидкость и начал второе разделение фракций. Только после этого он вернулся к центрифуге и со щелчком открыл крышку. Затем достал одну из ампул и поднес ее к свету. На дне виднелся коричневый осадок, а над ним прозрачная жидкость.

– Подайте мне шприц с иглой двенадцатого размера.

Вставив острие иглы в ампулу, он, отводя большой палец, наполнил цилиндр.

– Держи, – сказал он Раме, – и введи тем, кто наиболее плох.

– Доза?

– Не знаю. Это концентрированный раствор. Думаю, не больше двух-трех кубиков. По крайней мере, этого хватит. Сначала самым тяжелым. Затем остальным. Того, что в центрифуге, вполне хватит

на всех. Я должен проследить за вторым разделением на фракции.

Звонок. Что теперь? Что делать? Холодную воду на лицо, голову под душ. Это всегда помогало. Это я в зеркале? Давно не брился, а, док? С таким лицом можно перепугать пациентов. Что же дальше?

Звонок. Температура 42 градуса. Фильтрация. Осторожно, не разлей – больше этого раствора у тебя нет. Было бы легче, если бы не тряслись руки. Но они трясутся, как ни удерживай. Перелить раствор, не разлить его.

Лежу на полу, соленый привкус крови во рту. Лицом вверх. Что-то жжет щеку.

– Рама?..

– Вы упали, сэр. Небольшой порез. Я перевязал рану.

Страх!

– Приборы! Я не разбил их?

– Нет, вы словно чувствовали, где они. Вы отпрянули в сторону и упали навзничь. Я услышал, что звонок звенит не переставая. Что делать дальше?

– Помоги подняться, и я покажу.

Тяжело думать, серая мгла, клубившаяся прежде лишь в голове, теперь стоит перед глазами. Очень трудно смотреть сквозь нее. Очень трудно думать. Пациенты!

– Давно ли сделана инъекция?

– Прошло более восьми часов, сэр. Я сделал ее вам, когда...

– Как больные?

Последовало долгое молчание. Лицо Рамы расплывалось перед глазами кляксой.

– Никаких изменений, – наконец ответил Рама. – Совсем никаких. Двое умерли. Главстаршина Курикка в рубке почувствовал себя плохо и пришел сюда.

– Неужели конец? Неужели мы все умрем? – охрипшим голосом произнес Дон, обращаясь сам к себе. – Неужели все кончится подобным образом? Другого ответа быть не может.

Подходящий момент, чтобы сдаться, упасть и умереть. Но он не сделал этого. Усилием воли, одной лишь воли, он выпрямился – тело предало его. Его глаза могут видеть, они ДОЛЖНЫ видеть! Дон яростно тер их кулаком до тех пор, пока не почувствовал боль даже сквозь окутывавшую мозг дымку, вызванную наркотиками. Слезы потекли по щекам, и он снова, правда смутно, стал видеть.

Затем он проковылял к лабораторному столу.

– Выключи звонок. Здесь. Отнеси сюда эти пробирки. Охлади их. Затем помести в центрифугу. Четыре минуты вращения. Затем используй.

– Это будет уже лекарство?

Дон думал, что он улыбается, но его губы лишь растянулись, как у больной лошади, обнажив зубы. Каждое слово требовало огромных усилий.

– Получится прозрачная жидкость. Точь-в-точь как дистиллированная вода. Мы должны, мы должны...

Тьма, и он падает. Это конец.

Глава 16

Во тьме Вселенной существовали лишь два черных холма, каждый величиной с целый мир. Хотя они беспорядочно перемещались, их движение было трудно разглядеть на фоне несущихся мимо чернильно-черных потоков. Они разговаривали – неизвестные слова на неизвестном языке, – это не могло быть интересным. Холмы бормотали что-то, укачивая своим бесконечным движением...

Но слова можно понять. Для чего же тогда существуют слова...

– ... может начаться...

– ... или...