Врач космического корабля
Шрифт:
– Видимо, вы правильно сделали, старшина. Я, несомненно, нуждался в этом, – он огляделся. Спаркс ремонтировал аварийный передатчик, а какой-то матрос вносил записи в журнал. – А теперь передайте мое послание.
Дон продиктовал все симптомы таинственной болезни и все медицинские данные своих пациентов. Все известные ему факты, даже имена пассажиров и их адреса, так что на Земле могут свериться с их медицинскими картами. Затем, когда лента с посланием уже была введена в передатчик, он зевнул и потянулся.
– Пойду умоюсь, – сказал
Так хорошо Дон не чувствовал себя с того момента, как начались кошмарные события, последовавшие за встречей с метеоритом. Он немного поспал, и сейчас (для разнообразия) кораблю ничего не угрожало. Была неприятность, болезнь, но он мог разделить эту ответственность с другими. Раньше он был вынужден действовать в одиночку, а сейчас за его спиной были все гигантские возможности Земли. Это слегка смахивало на стрельбу из пушек по воробьям, но давало ощущение безопасности.
Марсианский центр транслировал телеграмму из Лондона с просьбой дополнительных подробностей, и Дон передал всю информацию, которую сумел собрать. Рама доложил, что в состоянии пациентов не произошло никаких изменений, и Дон позволил себе расслабиться – впервые за несколько дней. И маленькими глотками смаковал свой кофе. Когда сообщение из диагностического центра наконец пришло, оно застало его врасплох.
– Хелло, «Большой Кеп», говорит Марсианский центр. У меня послание для доктора Чейза, из Объединенного диагностического центра. Передаю это сообщение: «Сожалеем, но нам совершенно неизвестно заболевание, протекающее с описанными вами симптомами. Пожалуйста, ведите подробные записи, так как болезнь, похоже, неизвестная. Конец связи!».
Дон вскочил на ноги, и чашка из небьющегося стекла покатилась по палубе, расплескивая черные капли кофе.
Помощи извне не будет. Он снова один на один со своей проблемой, одинокий, как никогда.
– Не больно-то хорошие новости, – мрачно сказал Курикка. Дон устало улыбнулся.
– Не очень хорошие – сильное преуменьшение. По каким-то причинам они, кажется, не могут определить природу лихорадки, доставляющей нам столько неприятностей.
– Коли это лихорадка, то и бог с ней. Через пять-шесть дней мы будем на орбите Марса, и нам смогут доставить сколько угодно врачей.
– Прекрасно, если это только лихорадка. – Дон умолк – зазвонил телефон. Курикка поднял трубку и, послушав несколько минут, прикрыл трубку рукой.
– Это Рама из лазарета, – сказал он. – Он хочет, чтобы вы немедленно пришли.
– Он сказал, почему?
Курикка, предварительно окинув взглядом всех присутствующих в рубке, решился:
– Да, он сказал, что этот пациент, Приц, умер.
Глава 12
– Вы ничего бы не смогли сделать, – утешающе сказал Рама.
– Возможно, – начал было Дон, но осекся – он знал, что Рама прав. Когда Рама натягивал простыню на лицо
Они испробовали все. Внутривенные вливания, охлаждающую ванну, сердечные стимуляторы, наркотики – все возможное, и ничего не помогло. Приц умер, просто умер, его жизнь погасла, как электрическая лампочка, вся мощь современной медицины оказалась бессильна повернуть этот процесс вспять.
– Теперь я могу сказать, – понизив голос, зашептал Рама, – что у нас появились еще два пациента. Я впустил их, пока вы были заняты здесь. Сообщил ли Лондон, что это за болезнь? Что мы можем сделать, чтобы остановить ее?
Дон отрицательно покачал головой, внезапно осознав, что в неистовых попытках спасти жизнь пациенту он так и не сообщил Раме о полученном из Лондона ответе.
– Они тоже не имеют понятия, что это такое. Мы один на один со всем этим.
– Но они обязаны знать, – настаивал Рама, почти с религиозным фанатизмом веривший в неограниченные возможности медицины. – Они знают обо всех болезнях, так что должны знать и об этой.
– А вот об этой им, по-видимому, ничего не известно.
– Это невозможно, если только она не новая.
– Не исключено. Как Приц заразился перед посадкой на корабль, представляет теперь чисто академический интерес. Так как помощи извне не будет, мы должны оказать ее прямо на месте. В первую очередь, следует приостановить распространение инфекции. Мы объявим лазарет на карантине, затем сделаем кое-какие приготовления, чтобы предотвратить эпидемию. Мы должны установить, с кем контактировали пациенты, а затем посмотреть, нельзя ли изолировать и этих людей.
– Это очень трудно сделать на судне такого размера, как наше.
– Видимо, да, а может, и вообще невозможно. Но, по крайней мере, мы должны попытаться. Я пойду в рубку и вернусь, как только смогу.
Перед выходом он позвонил, а когда вошел, все новоиспеченные офицеры его уже ждали. У радиостанции – Спаркс, Трублевский из машинного отделения, каптенармус и Курикка. Старшину, видимо, вызов застал во время бритья, так как одна его щека была гладкой, а вторая покрыта жесткой щетиной.
– Вольно, садитесь, – скомандовал Дон и задумался, как же с ними говорить. Единственной возможностью была откровенность. Закаленные космонавты, они не боялись смотреть правде в лицо.
– Я вызвал вас потому, что все вы добровольцы. В лазарете лежит несколько человек с высокой температурой, и их состояние непрерывно ухудшается. А первый пациент уже умер. Я могу с полной ответственностью заявить, что никто пока не знает, что это за болезнь. Я собираюсь объявить лазарет и капитанскую рубку на карантине. Я должен разобраться, что же это за болезнь, и потому должен подвергнуть карантину в лазарете и себя, причем одного. Однако я все еще командую этим судном. Я действительно не знаю, насколько велик риск заразиться, но боюсь, что вынужден попросить вас заступить на вахту в рубке, пока я буду в лазарете.