Врачебная ошибка

Воронова Мария

Позвонил полковник Шляхов. Они вместе служили в армии, поступили в школу милиции, а потом Шляхова распределили на Дальний Восток, где его карьера сложилась как нельзя лучше.

– Я тебе с оказией посылочку передал, – сказал Шляхов, – икры для жены и разных вкусных штучек. Чистый белок, для восстановления после операции незаменимая вещь.

– Спасибо. – Зиганшин удивился, как на другом конце страны стало известно об его несчастье, но уточнять не стал.

– Только можешь в аэропорту

человека встретить? А то это целый полковник, да еще из старших братьев, не по чину за тобой гоняться.

– Хорошо.

– А потом еще одному кексу пакетик завезешь?

– Ну началось, – вздохнул Мстислав Юрьевич, – нашли себе слугу.

– Товарищ подполковник, – по голосу чувствовалось, что Шляхов сильно навеселе, – вы должны быть готовы умереть за своего командира!

– Я и умираю, – согласился Зиганшин, – только очень медленно. Как тельце-то узнать?

– Просто напишешь на бумажке «полковник Альтман», оно само к тебе подойдет.

Сказав это, Шляхов почему-то захихикал.

В положенное время Зиганшин стоял в зале прилета «Пулково» и думал, как по-идиотски выглядит его приветственная табличка. Шляхов над ним по пьяни подшутил, а он не понял. Конечно, надо было имя писать, а не звание.

Наконец в воротах стали появляться первые пассажиры. Зиганшин вглядывался в крепких дородных мужиков, которых среди прибывших оказалось довольно много, гадая, кто из них Альтман, и махал своей табличкой как дурак. Вдруг к нему подошла сухопарая женщина и энергично кивнула, привлекая его внимание.

– Слушаю вас, – сказал Зиганшин и активнее замахал табличкой.

– Это я.

Мстислав Юрьевич нахмурился и внимательнее посмотрел на назойливую даму. Миловидная, свежая, на лице – ни грамма косметики. Рыжеватые волосы убраны в балетную кичку. Она вообще похожа на балерину, только одета совсем не по-балетному. Джинсы, кроссовки, под распахнутой ветровкой из брезента – майка с дурацким рисунком. «Хипстерша какая-то, сейчас будет проситься в машину», – подумал он с неудовольствием.

– Вы меня встречаете, – сказала женщина и ткнула пальцем в табличку.

– Полковник Альтман – это вы?

Она кивнула.

– И вы женщина? – вырвалось у него.

– Да. Человек. Женщина. Полковник Альтман. – Женщина протянула руку, и он пожал – ладонь оказалась узкой, сухой и теплой.

Зиганшин подхватил дорожную сумку и повел Альтман к машине.

Полковник Альтман села спереди, положив на колени сумку из грубой кожи, похожую на колчан Робин Гуда. Почему-то всплыло в голове, что такие сумки называются «ягдташ» и что когда-то он получил трояк за диктант, написав то ли «ягташ», то ли «якдаш», и с тех пор это коварное слово ни разу ему не понадобилось.

Вырулив на проспект, он уловил аромат приятных и явно очень дорогих духов, совсем не вязавшихся с ее сиротским прикидом. На светофоре он осторожно поглядел на свою пассажирку.

Может, она специально надела эти лохмотья в самолет, чтобы легче перенести дорогу? Но в гардеробе полковника ФСБ такой дурацкой майки в принципе не должно быть.

Интересно, какую должность она занимает? Но после слишком непосредственной реакции на ее пол неудобно спрашивать.

Альтман резким движением открыла портфель, достала пачку сигарет и зажигалку.

– Для вас оказалось неожиданностью, что я женщина?

– Приятной неожиданностью.

– Да?

– Да.

– Странно. Обычно мужчинам такое неприятно. Больше скажу: я сама терпеть не могу работать с женщинами.

– Не знаю, мне нравится. Пол, национальность, возраст – все это ничего не значит перед деловыми качествами и заслугами.

– Вы еще забыли ориентацию.

– Не забыл. Вы уж меня простите, что позволил себе такое шовинистское высказывание, но это от удивления, ни от чего больше.

– Конечно, и я прекрасно вас понимаю, – кивнула полковник Альтман. – Все же не женское это дело – погоны носить.

– Вы серьезно?

– Безусловно. Женщина должна заниматься семьей, детьми, а не вот это вот все, – Альтман ткнула в себя пальцем. – С делами мужчина справляется гораздо лучше. Можете это проверить на любом примере. Бухгалтер-мужчина всегда быстрее сведет баланс, а парикмахер пострижет лучше, чем парикмахерша.

«Тебе-то откуда знать?» – подумал Мстислав Юрьевич, покосившись на ее кичку.

– Что вы говорите? – вежливо поддакнул он, когда сообразил, что пауза затянулась.

– Да, это так. По себе сужу. Я часто работала лучше идиотов, но всегда хуже дельного и компетентного мужика. Специалист моего уровня, только мужского пола, всегда справлялся лучше моего.

Зиганшин усмехнулся и заметил, что, по последним научным данным, женщина – тоже человек.

– Вы напрасно иронизируете. Мой карьерный взлет обусловлен только тем, что дельных и компетентных мужиков катастрофически мало. Можно сказать, их и вовсе не осталось. И лучше ситуация с этим не станет, – вздохнула Альтман. – Как ни воспитывай детей, а наследственность никто не отменял. Настоящие мужики родятся у настоящих мужиков, а их почти всех перебило в войну.

Зиганшин стиснул зубы.

– И еще такой момент, – кажется, Альтман развивала давно волнующую ее идею, – раньше риски делились поровну между полами. Война холодным оружием была не такой опасной, как теперь, и мирное население при ней страдало минимально. Мужчина шел махать мечом, зная, что в принципе, конечно, если зазевается, может быть убит, но в то же время в случае успеха его ждали чужие женщины и богатые трофеи. Но шанс выжить был намного выше, чем сейчас. У женщин же совсем наоборот. В Средние века забеременеть и родить, в смысле угрозы жизни, было все равно что сходить на войну, даже опаснее…