Враг мой – муж мой
Шрифт:
И ей вдруг вспомнился другой мужчина. С нахальными серыми глазами и наглой усмешкой на лице. Ивовый рыцарь. И сердце застучало, а уши залило жаром. А если бы это он её обнял? Она бы оттолкнула его? Девушка сжала пылающие щёки ладошками.
Всё решено. Всё ведь уже решено. Она – невеста принца Калфуса, пусть и пока необъявленная. И нечего думать о других мужчинах. Это не честно по отношению к такому благородному человеку, как кровавый принц.
Леолия ещё раз взглянула в окно, и ей вдруг показалось, что ночь смотрит на неё мрачными чёрными глазами Медвежьего
В дверь постучали.
– Войдите, – удивлённо отозвалась Леолия. Изумилась ещё больше, когда в полумраке гостиной увидела Ильсинию. – Что вам нужно?
– Я сегодня дежурю в вашей комнате, – улыбнулась та, и на щеках её появились ямочки. – Так положено, чтобы в покоях принцессы всегда кто-то ночевал на всякий случай.
– А после замужества тоже кто-то будет оставаться ночевать? – хмыкнула Леолия.
– Конечно, – с готовностью отозвалась Ильсиния.
– Но как же…
– Супруги обычно не часто ночуют вместе. У каждого своя комната. Когда король или принц желают посетить супругу, то дамы просто выходят.
– Я не привыкла к фрейлине в комнате, Ильсиния, – строго заметила принцесса, – вы можете идти.
– Простите мне мою дерзость, Ваше высочество, – девушка ласково глянула на неё, – но вы можете доверять мне. Я вижу, что вам не по себе в замке, вы чувствуете себя чужой и вам страшно. Нет-нет, позвольте мне не прятаться за маской любезности. Серебряный щит всегда был надёжным соратником королей Элэйсдэйра. В нашем роду нет предателей. Разрешите мне остаться с вами. Уверена, я смогу помочь.
Леолия глянула в открытое лицо и кивнула.
– Алэйда презирает меня. Как и все, считая, тёмные волосы знаком проклятия юдарда, присутствием во мне дыхания преисподней. Почему ты относишься ко мне иначе, Ильсиния?
Та рассмеялась, и от этого весёлого, звонкого смеха призраки прошлого сжались, попрятались по щелям.
– Мы граничим с Медвежьим щитом, – пояснила Ильсиния, – а, значит, и смешанные браки у нас не редкость. У медведцев, как правило, тёмные волосы. Нрав у медведей, конечно, довольно груб, но я встречала и светловолосых обитателей Медвежьих гор. И они не отличались от своих собратьев в лучшую сторону. Прикажете подать вина? Фруктов? Или, может быть, мороженного? Давайте устроим свой собственный пир по поводу вашего возвращения? Ведь королевский, надо признаться, не удался.
А потом они сидели на кровати под кружевным балдахином, потягивали вино через трубочки, смеялись и поедали лиловые шарики смородинового мороженного.
– Алэйда с детства гордячка. Золотой щит – самый богатый щит после Медвежьего, – рассказывала Ильсиния, беззастенчиво развалившись на подушках, – они торгуют со всем миром и имеют преимущества в торговле с Персиковым султанатом. Особенно разбогатели они за последних четыре года, когда в Южном щите началась чума, унесшая жизнь Её величества. По сути, златощитовцы остались главным перевозчиком товаров между Элэйсдэйром и персиковчанами. Я, конечно, Алэйду знаю с детства, мы, можно сказать, выросли вместе. По крайней мере, наши семьи часто
– Когда мы наедине, можешь обращаться ко мне на ты. Подожди, а сколько ей лет?
– Мы родились с вами… с тобой в один год.
– Значит, семнадцать, – кивнула Леолия, – с четырнадцати Алэйда вышла в свет. То есть, она только три года при дворе, а ты говоришь…
– Она быстро привыкла, – хихикнула Ильсиния. – А когда стала любовницей герцога Эйдэрда, то и совсем укрепилась в этом мнении…
Леолия поперхнулась вином и закашлялась. Немного придя в себя, шокировано уставилась на собеседницу.
– Как это? Любовницей? Разве может дочь герцога стать… Это же… Она же…
– О, Ваше высочество, – Ильсиния не смутилась, – вы просто воспитывались долгие годы в обители, а потому не знаете таких вещей. Конечно, она не официальная его любовница, но об их связи все знают. Алэйда, конечно, верит, что Эйдэрд женится на ней.
– А Эйдэрд?
– Ну кто знает, что в голове у Медведя? Но я думаю, если бы хотел жениться, то сначала бы женился, а потом уже потащил в постель.
– Но ведь это же бесчестье!
Ильсиния печально улыбнулась:
– Кто в наше время увядания заботится о таких неважных понятиях, как честь, совесть, дружба?
И Леолия увидела в синих глазах глубокую грусть.
«Она тоже одинока, – подумала принцесса, – в своём щите она маленькая королева, обречённая на одиночество. А в столице – фрейлина. И тоже ничего не решает. Её назначили мне прислуживать, не спросив, хочет ли она этого. И замуж выдадут тоже, не спрашивая. Как и меня.».
– Я буду рада, если ты станешь мне другом, Ильсиния, – сказала принцесса, протягивая фрейлине руку. – По крайней мере, пока я в королевском дворце.
Ильсиния изумлённо глянула на неё, и Леолия укусила себя за язык. Никто не должен знать о предстоящем замужестве. С каких пор она стала настолько болтливой?
– Неисповедимы пути богини, – сказала, пожав плечами, – вчера утром я готовилась к постригу и не думала, что вернусь во дворец. Кто знает, что ждёт нас завтра?
– Завтра нас ждёт охота, – радостно вскричала Ильсиния, спрыгнув с кровати, – а вы… ты уже придумала, в чем на неё отправишься?
– У меня осталось только фиолетовое платье. Серебрянное безнадёжно испорчено.
– Ты слишком добрая, – хмуро и обвиняюще глянула на неё подруга, – слишком. Нельзя было прощать служанку, которая испортила тебе платье. Тебя сожрут. Волки едят зайцев, зайцы едят… ну не знаю, может червяков каких-нибудь. Никогда не интересовалась, что именно едят зайцы, но уверена, они непременно кого-нибудь тоже едят. В этом мире все едят всех. И нельзя, чтобы съели тебя. Нельзя никого жалеть и нельзя никому верить!
– А тебе? – хмыкнула Леолия, играя вином в бокале
Ильсиния серьёзно посмотрела на принцессу большими, прозрачными в полумраке глазами.