Враги друг друга не предают
Шрифт:
— Странно, от тебя перепадало в основном только мне, — скептически вскинула бровь, не веря признанию.
— Я боролся с собой, — Леон словно в забывчивости поглаживал большим пальцем ладонь. — Мне не шестнадцать, чтобы западать на первую же смазливую девчонку. А тут как-то все сразу и полно. Странная зависимость и страх.
— Страх?
— Чувства делают нас уязвимыми… — Леон глянул на меня с непонятной надеждой.
Мужчина замолчал, отгородился, натянув на лицо непроницаемую маску, наверняка жалел, что открылся и не получил в ответ ожидаемое признание во взаимности.
Какое признание, если я
Я верила в сильные чувства, но не здесь и не у Леона. Очередная блажь не привыкшего ни в чем себе отказывать охотника. Он же совсем ничего обо мне не знает, и не стремиться. Придумал свою историю, решив, что я местная и Дин — моя дочь и верит в нее, не желая знать правду. А когда его иллюзии разобьются — я же останусь виноватой. Что бы там ни было, лучше пресечь сразу и навсегда самым негуманным способом.
Леон, кажется, не заметил, как я поднялась, оправляя одежду. Коснувшись пустой манжеты, я заголила руку с безобразным рубцом вместо кисти и потрясла перед носом наемника.
— Тебя это привлекло там, на пляже? Тебе нравятся калеки?
К удивлению мужчина не отшатнулся, не скривился брезгливо. В неярком утреннем свете, багрово-синие спайки и белесые рваные рубцы, некрасиво стянувшие кожу, особенно выделялись на побледневшей от холода коже.
В лабиринте не было врачей, но мне повезло попасть в зал с горящим смоляным озером, когда, истекая кровью, сообразила пережать артерии. Среди груды раздробленных костей, обрывков одежды нашла обломок лезвия ножа, прижгла рану и кое-как стянула кожу, надеясь, что не будет заражения.
Я отвернулась, представляя, насколько все это отталкивающе выглядит для мужчины. Видеть, как его перекосит от отвращения, совсем не хотелось.
Чужие пальцы нежно, едва касаясь, погладили шрамы и кожу на изувеченном запястье. Не понимая, что происходит, почему он не оттолкнул, как ожидалось, я ошеломленно глянула на Леона. Охотник склонился над рукой и покрывал рубцы легкими поцелуями. Я замерла, видя в происходящем что-то гораздо более личное и интимное, чем самые откровенные поцелуи. Каждое прикосновение обжигало, оставляя бреши в ледяном панцире, сковавшим ноющее болью сердце. Казалось, он прикасался не к телу, а к чему-то глубокому, скрытому от всех, к душе измученной, уставшей, давно никому не верившей. Срывал щиты и защитные покровы, наращенные мною за эти годы, проникая туда, куда не было входа никому, даже мне самой.
Глава 29
Глава 29
— Лекса, поторопись, мне не нравиться этот гул, — Леон почти бежал, чудом угадывая дорогу среди густого мрака.
Я старательно спотыкалась рядом уже минут десять, не сбавляя темпа и стараясь не отстать. Чертыхаясь, вылезла из очередной колдобины, в которую угодила нога. Раньше мне казалось, что полы пещер относительно ровные, но на деле выходило, что наш кросс больше всего походил на забег по строительной площадке или оттаявшему по весне асфальту загородных дорог моего мира. Рискуя сломать конечности, я безуспешно вглядывалась в темноту под ногами, удивляясь, чем мог напугать охотника отдаленный грохот, от которого чуть вздрагивал пол. Неожиданно этот пол ушел из-под ног, и я вскрикнула, неловко приземлившись на поврежденное плечо.
— Лекса, дело плохо! Вставай и прибавь ходу! — дернул меня вверх наемник
Поврежденная нога подвернулась, протестуя от такого обращения с собой, и я рухнула на колени. Со страхом замечая, как пол подо мной пошел алыми быстро расширяющимися трещинами. Охотник гневно рыкнул, я почувствовала, как взлетаю и жестко приземляюсь на плечо. Глядя за спину Леону, я с ужасом следила, как проседает пол, разваливаясь на части, и куски скальной породы улетают вниз, в алеющую пропасть. Грохот разрывает барабанные перепонки, оглушая. Тьма отступает перед силой красного пламени, бьющего из недр все выше. Оно лижет крошащиеся на глазах края, до этого бывшие дорогой. Губы и кожу щек опаляет зной.
Боги, это же лава! Мы в жерле вулкана что ли? Это лава поднимается?! Не замерзла — так сгорю заживо!
Трещины багровыми молниями режут черный настил, почти настигая наемника. Я ясно понимаю, что со мной ему не уйти. Мы погибнем оба. Мне с ногой не выбраться, он еще может.
— Брось меня, — дотянувшись, хриплю ему в ухо, стараясь перекрыть шум. — Уходи! Слышишь…
Мужчина тяжело дышит, но лишь сильнее стискивает мои ноги.
— Брось, идиот, и спасайся, — ору уже в голос, понимая, что все бесполезно, он не отпустит.
Здоровой рукой наощупь вытаскиваю нож и вонзаю в руку, придерживающую меня. От внезапной боли, наемник одергивает пальцы, я легко соскальзываю вперед головой прямо в разверстую огненную пропасть в объятия огня. Он нетерпелив, словно любовник, заполучивший долгожданную возлюбленную. Волосы трещат, кожу стягивает, горло становится пергаментной бумагой, наполняясь чистым жаром, мой первый и последний любовник стремится быстрее внутрь, стараясь сжечь глупую человечку.
Мягкое тепло в груди растет, торопясь навстречу испепеляющему огню. Оно укрывает, укутывает, не давая пламени добраться до тела. Падение постепенно замедляется и останавливается, чудо спасло меня, оставив в подвешенном состоянии.
Что со мной? Я давно должна была превратиться в головешку… Но я жива!
Вокруг бушует пламя, я зависла над кипящей рекой лавы. Огонь обтекает тело по абрису, не причиняя вреда. Одна беда — жарковато и хочется пить. Надо выбираться, пока боги, даровавшие жизнь не передумали.
Повернувшись, я заметила раскаленную неровную стену, до которой рукой подать.
Вот-вот, а рука у меня одна. Вот глупая, не додумалась перед поездкой сделать себе крюк, как у пиратов… Или попробовать Кинжал примотать?
Но все оказалось проще. Тело почти ничего не весило, и я легко подтягивалась, перебираясь с выступа на выступ по стене, легко притрагиваясь к раскаленному до красноты камню. Когда срывалась, просто зависала на том же месте. Так выбралась на уровень, по которому мы бежали, здесь проходила граница раскаленной породы. Слизывая пот, чтобы хоть как-то смочить горло, ползла и ползла к выходу, не сразу заметив, что скала подо мной остыла, пока нога не провалилась в щель. Оттуда явственно тянуло холодом и в конце виднелось светлое пятно. Понимая, что, скорее всего, вылезу из трещины на наружный отвесный склон, все же решила проверить. Моясь, чтобы боги не оставили меня, кое-как протиснулась к выходу, выглянула и замерла. В паре метров подо мной шла тропа, похожая на ту, по которой я убегала от големов.