Врата Хаоса
Шрифт:
превращается в бессмысленную трату сил, которая ничем не вознаграждается. Ни деньгами, ни какими-то ценностями, ни вкусным угощением, ни даже чувством морального
удовлетворения, которое наполняет душу тогда, когда бескорыстно поможешь кому-то. А
бессмысленная трата сил — это не по мне.
— О, покарай меня всеблагой Эгос! — Я звонко хлопнул себя по лбу ладонью.
— Что такое? — обеспокоился Катипут. Хьюгго замедлил шаг и скосил на меня
левый глаз.
— Я
тире провизией! Хоть она там и не самая лучшая, но...
— Мы спокойно обойдемся без нее, — махнул своей длиннопалой рукой Катипут.
— Ты уверен?
— Совершенно. Если бы ты не был столь возбужден игрой и удачей, Эвальд, то ты бы
заметил, что наша поклажа увеличилась ровно на два мешка! — Катипут указал рукой на
связанные веревкой у горловин мешки, болтавшиеся по обоим бокам Хьюгго и не
замеченные мной ранее. — Не одному тебе сегодня улыбнулась удача.
— Что в мешках? — деловито осведомился я. — Еда?
— Один, тот, что справа от тебя, под завязку набит вяленым мясом! — гордо вскинул
голову Катипут. — А в другом — засахаренные сушеные плоды! Очень подходящая пища
для странников, долго не портится.
— Ты прав, — кивнул я, и в этот момент голову мою пронзила ужасная догадка. — Но...
неужели ты, Катипут, вступил в братство забывающих расплатиться?
— В какое братство? — удивился Катипут.
— Так в шутку называют воров, — ответил я. — Расскажи-ка мне, как ты раздобыл эти
мешки.
— Нет, что ты, Эвальд! — Катипут испуганно замахал руками, напомнив мне маленькую
мельницу. — Я никогда ничего не крал и не собираюсь начинать учиться этому
недостойному ремеслу! Просто пока ты был занят, нам стало скучно, и я решил немного
поразвлечься...
— Каким же образом?
— По двору слонялось несколько торговцев, подыскивающих себе попутчиков. С одним
я поспорил на вяленое мясо, что смогу засунуть голову в пасть Хьюгго. Торговец был
настолько уверен в своей победе, что поставил мешок с мясом против моей куртки. И
проиграл.
— Неужели нашелся еще один дуралей, который выставил целый мешок засахаренных
плодов против куртки? — удивился я.
Высушенные и засахаренные плоды — недешевое лакомство. Весьма и весьма
недешевое.
— Нашелся, — кивнул Катипут. — Только с ним я спорил не на куртку, а на уже
выигранный мешок с мясом. Он не хотел верить, что я могу поджечь кучку
хвороста, не подходя к ней ближе чем на три шага...
— Представляю себе его разочарование! — улыбнулся я. — А больше ты ничего не
выспорил?
—
Разумеется, с помощью любящего поесть Хьюгго оба немаленьких мешка были съедены
на привале подчистую.
«Хорошо бы было завтра застать старину Берда на берегу, — загадал я, перед тем как
уснуть на маленькой поляне возле уютно журчащего родничка. — Обидно будет узнать, что
он на днях отправился в очередное плавание».
Мой добрый приятель Берд происходит из семьи потомственных моряков, семьи, в
которой дети раньше начинают плавать, чем ходить, и это не преувеличение. Кроме
отчаянной смелости, Берд славится еще и превосходным чутьем моряка. Волшебным чутьем, которое приводит его в нужное место при любой погоде и даже без карты. Много достоинств
у Берда, а недостаток всего один. Но покажите мне «водного тигра» — так у нас называют
настоящих моряков — без единого недостатка! Да, мой приятель Берд порой увлекается
грушевым вином, но только на берегу и исключительно в свободное от забот время! Во
время плаваний Берд пьет одну только воду, и ничего кроме воды.
Клянусь Девятью Мечами, лучшего капитана, чем Берд, для плавания в зубы к Хаосу
пожелать нельзя!
На мое счастье, Берд оказался дома. Его дом стоит особняком, недалеко от порта.
Особняком, потому что на берегу Берд предпочитает проводить время в уединении, отдыхая
не только от тяжелой моряцкой работы, но и от общества вообще. Это не означает, что Берд
нелюдим, нет, он всегда рад гостям, даже незваным, и старается оказать им самый радушный
прием. Просто он не терпит на берегу многолюдья, шума и тесноты, то есть все те признаки, которые сопровождают всякое место, где селятся люди.
Как и положено настоящему «водному тигру», зоркому и наблюдательному, Берд увидел
нас издалека и, выйдя на порог дома, принялся приветственно махать нам рукой. От его
коренастой фигуры так и веяло дружелюбием.
— Эвальд, я чувствую, ты посетил меня по делу! Я слышу плеск волн под килем
«Сирены»! — сказал он, на радостях обняв меня так, что кости мои жалобно затрещали. —
Признавайся, Рыжий Демон, ты собрался пригласить меня в плавание!
Улыбка сияла на его широкоскулом обветренном лице ярче, чем сияла в небе Мирроу, он
щурился в предвкушении удовольствия, которое дарит настоящему моряку выход в
плавание. Выражение его лица было одновременно и привлекательным и настораживающим.
Резкие, словно рубленные топором черты говорили о том, что перед вами человек твердого